Мелькнул чулок
Шрифт:
Члены съемочной бригады уже разъехались на все четыре стороны, чтобы, возможно, никогда больше не встретиться в одном фильме.
Для Энни все было кончено.
Или почти кончено.
Глава VIII
Энни сидела рядом с Эриком Шейном в звуконепроницаемой кабине звукозаписи. Перед ними лежали листы бумаги с репликами героев. На актерах были наушники. За окном перед звуковым пультом сидел оператор со своим экземпляром сценария и номерным обозначением соответствующих смонтированных и отпечатанных кадров.
Сегодня
На экране шел немой фильм. В необходимом месте пленка останавливалась. В наушниках раздавались три гудка – знак приготовиться. Наконец она начинала говорить в унисон с персонажем, в точности воспроизводя интонации и настроение сцены.
Проговаривая реплики, Энни вспомнила сумасшедший ритм работы, усталость, с которой жила каждый день. В последний раз от нее требовалось воссоздать крошечный фрагмент роли и сделать это убедительно.
Энни закончила читать и услышала в наушниках голос Эрика. Как всегда, он был целиком поглощен характером своего героя. Энни снова поблагодарила судьбу за его профессионализм, неизменное спокойствие в самые тяжелые минуты, безупречную технику игры.
– Попробуем повторить последние четыре строки, – донесся голос звукооператора. – Немного громче, Лайна. Только на всякий случай… для большей верности.
Пленку перемотали, запустили снова, повторили короткие гудки, и Энни с Эриком начали диалог.
Энни заметила, как кивнул оператор. Рядом с ним сидела Эйлин Малер, поскольку для монтажера было крайне важно узнать результаты озвучивания.
Она улыбнулась и, оттопырив большие пальцы, показала их актерам.
– Конец, молодые люди, – объявила она, отходя от звукооператора. – Вы свободны.
Эрик Шейн встал и протянул Энни руку.
– Мисс Хэвиленд, для меня было огромным наслаждением работать с вами. Надеюсь, мы еще не раз встретимся на съемочной площадке.
Энни сжала его пальцы, охваченная внезапным недоверием.
– Вы хотите сказать… в самом деле, конец? – спросила она, мысленно перебирала в памяти длинные дни, заполненные нескончаемой работой.
– Конец, – подтвердил Эрик и, махнув на прощанье Эйлин и звукооператору, вывел Энни из полутьмы студии на яркий свет.
– Если Дэймон, Марк и Эйлин найдут какие-нибудь недостатки в последней копии, они могут попросить вас приехать и помочь. Но по контракту ваша работа закончена, так же, как и моя, и нас придется вновь нанимать. Конечно, мы сделаем все, как они просят, но официально и вы, и я свободны.
Они медленно шли мимо оштукатуренных зданий. И Энни почему-то ощутила страшное одиночество. Как она будет тосковать по интересным людям, которых собрал Дэймон Рис для создания своего шедевра. Все они—даже раздражительный, вечно хмурый Клифф Номс, приняли Энни в свой круг, несмотря на ее неопытность, и сделали все от них зависящее, чтобы помочь ей создать на экране образ Лайны.
Вспомнив, как напряженно они трудились вместе, Энни поняла, почему люди так любят работать в кино, несмотря на долгие изнурительные часы, когда они выматываются морально и физически, а на площадке все идет вкривь и вкось. Только коллективными усилиями создавался фильм, и конечный результат этих усилий сближал их так же надежно, как и любое сражение, которое так любят ностальгически вспоминать вояки-ветераны за дружеской беседой. И для них всех нашлось местечко в сердце Энни, хотя теперь друзья рассеялись по отдаленным уголкам мира кино. А теперь вот и Эрик Шейн, последний из тех, кто работал рядом, тоже собирается распрощаться.
Они добрались до автостоянки. Энни заметила мотоцикл Эрика и улыбнулась, вспомнив ворчливые предупреждения Дэймона о том, что Шейн обязательно сломает шею на шоссе.
– Ну что ж, – сказала она вслух, повернувшись к актеру. – Не знаю, что сказать. С вами так легко работать. Вы просто великолепны. Я многому научилась… И теперь буду скучать…
Лицо Шейна осветилось.
– Я бы хотел кое о чем спросить. – Если мой вопрос покажется слишком бестактным, просто скажите «нет» и забудем об этом. Хорошо?
Энни кивнула, откинув со щеки непослушную прядь. Эрик нервно улыбнулся.
– Не сможем ли мы встретиться в пятницу вечером? Энни потрясенно уставилась на него.
– Вы это серьезно?
– Простите, – извинился Эрик. – Не хотел ставить вас в неловкое положение.
Энни еще никогда не видела такого грустного лица. Эрик выглядел сейчас совсем мальчишкой, робким, уязвимым, искренне смущенным.
– Вы и вправду не шутите? – с сомнением переспросила она. – Но почему… почему так много времени спустя? Почему вы ни разу не пригласили меня раньше? Я не думала…
Эрик пожал плечами.
– Ну… наверное я бы мог сказать, что не хочу смешивать работу с личной жизнью или не желаю, чтобы меня путали с Терри и не собираюсь усложнять вашу только начавшуюся жизнь в Голливуде. Все это правда, но главное, что я много раз решался назначить свидание, набраться мужества… и не мог. Но теперь, когда совместная работа закончена, мы можем больше не увидеться. И я понял, как мне будет не хватать вас. – Эрик рассмеялся. – Сейчас или никогда.
Энни удивленно смотрела на этого нового, незнакомого Эрика, о существовании которого до сих пор не подозревала. Не уверенный в себе профессионал, не блестящий, обладающий безошибочной интуицией мужчина, а чуткий, деликатный, застенчивый человек, который в самом деле хотел встретиться с ней.
– Это лучшее приглашение из всех, которые я когда-либо получала, – улыбнулась девушка.
– Если откажетесь, я не обижусь, – заверил ее Эрик. – Мы могли бы пообедать как-нибудь. Это… Я был бы рад увидеться с вами. Теперь, когда…
– Не так быстро, – остановила его Энни, порывисто коснувшись руки Эрика. – Никто не думает отказываться.
Его лицо светилось улыбкой, и Энни почувствовала восхитительное смущение. Она целовала и ласкала Эрика, потому что так полагалось по сценарию, десятки раз прижималась к его обнаженному телу, но теперь эта область чувств казалась новой, неизведанной, но такой волнующе-призывной.