Мельничиха из Тихого Омута 2
Шрифт:
Раз мельничное колесо работает, моргелюты не нарастили снова водорослей. Вот только не известно — не напакостили они по собственному желанию, или потому, что здесь ночевал Чёрный Человек?
В кухне уже вовсю топилась печь, и Жонкелия подбивала подошедшее тесто.
— Выспалась? — заворчала она вместо пожеланий доброго утра. — А я вот до утра глаз не сомкнула.
— Простите, мамашенька… — забормотала я, краснее до ушей. — Мы старались не шуметь…
— Всё думала, когда же черти разнесут нашу мельницу по брёвнышку, — закончила
— Дальше… — я посмотрела в окно на безмятежную, синюю-синюю гладь озера. — Дальше рубите лук, а я замешу тесто для лепёшек. И пойду варить тряпьё на бумагу. И не забудьте, что завтра у нас девичник. Вот праздник-то будет.
— Тогда не болтай языком, а умывайся, одевайся — и за работу, — сказала Жонкелия, вороша в печи угли.
— И то верно, — согласилась я.
Но прежде чем отправиться умываться, одеваться и всё такое, я спустилась по мосткам к мельничному колесу. Было страшно, но я посчитала, что должна хотя бы попытаться поговорить с моргелютами.
Доска, на которой я каждый вечер оставляла хлеб, была пуста, не осталось ни крошечки, а рядом, у самой кромки воды, лежала жемчужина — молочно-белая, с перламутровым отливом. Я стояла у медленно вращавшегося колеса и смотрела на жемчужину, пока не замёрзла, а потом столкнула её в воду.
Она упала в озеро без плеска, а колесо крутилось и поскрипывало, и вода журчала, стекая на лопасти.
Я не знала, что это было — прощальный подарок моргелютов или другой какой-то знак, но посчитала, что колдовская жемчужина мне не нужна. Как не нужна и колдовская книга, чтобы быть счастливой.
Пусть другие ищут способы разбогатеть при помощи колдовства. Пусть строят козни, перекупают долги и доносят инквизиции. Мне эти методы не подходят. Нам не подходят. Нам с Рейвеном.
— Опять разговариваешь с водяными чертями? — ко мне подошёл судья — в подштанниках и куртке на голое тело.
Он обнял меня со спины, и я очень уютно устроилась в его руках, положив голову ему на плечо.
— Чертей что-то не наблюдается, — ответила я. — Как ты думаешь — они затаились или исчезли? Или уплыли куда-нибудь в другое озеро?
— Какая разница? — ответил Рейвен, целуя меня в висок. — Лишь бы больше не пакостили. Чертям не надо вмешиваться в жизнь людей. Пусть даже кому-то кажется, что это было из лучших побуждений.
— А вот тебе не надо разгуливать почти голышом, — я быстренько переменила тему. — Не лето.
— Пусть не лето, всё равно не холодно, — он поцеловал меня в висок, и объятия стали крепче. — Мне до сих пор не верится, что ты меня выбрала, фея из другого мира.
— Ну, на фоне остальных мужчин ты явно выигрываешь, — я попыталась за шуткой скрыть нахлынувшую нежность.
Озеро переливалось перед нами всеми оттенками синего, клёны по берегу полыхали алой листвой, чуть оттенённой золотом буков — яркие, чистые краски.
— И чем же я выделился?
Я успела ответить прежде, чем Рейвен добрался с поцелуем до моих губ:
— Представляешь, все они заводили только песенки о деньгах. Граф, его мельник, Римсби, Димак, Бриско… Все они пели о богатстве. И только ты спел мне о любви.
Глава 15
Колдовству — конец, делу — венец
Подружкой невесты на моей свадьбе вызвалась быть Сюзетт Квакмайер. И хотя свадьба предполагалась только через неделю, перед девичьими посиделками Сюзетт пришла пораньше, чтобы помочь мне нарядиться.
— Вы и в первый раз выходили замуж в простом платье, и сейчас не хотите прикупить что-нибудь понаряднее? — мурлыкала она, заплетая мне косы и украшая их последними осенними ромашками.
— Если тратиться на каждую свадьбу, — ответила я уклончиво, — на жизнь не останется.
— Да ладно, не прибедняйтесь, хозяйка, — усмехнулась Сюзетт. — Ваша деловая хватка уже в поговорку вошла. Теперь у нас в деревне говорят — мельничиха за что ни возьмётся, ей всё удаётся.
— Замечательно, — пробормотала я, внимательно наблюдая за девицей в зеркало.
Нет, Сюзетт ничуть не изменялась в отражении. Она приветливо улыбалась чуть широковатым ртом и вплетала в пряди моих волос цветы — ловко, очень легко, так что можно было задремать.
Наверное, я и задремала, потому что прошлую ночь Рейвен измотал меня до головокружения, так что я после вторых петухов отбивалась от него подушкой и клялась, что если он не даст мне хоть немного поспать, то отменю свадьбу.
Во всяком случае, когда Сюзетт сунула мне в руку яблоко, я вздрогнула и открыла глаза.
— Скушайте яблочко, — сказала она, доплетая последние пряди и туго перевязывая их лентой. — Оно сладкое, его успели снять ещё до морозов.
— Спасибо, — поблагодарила я, но есть совсем не хотелось.
Причёска была готова, Сюзетт помогла мне надеть новую рубашку и праздничный корсаж — чёрный, с алым кантом, а потом начали собираться гости.
Мельничиха Эдит не была девицей на выданье, поэтому ей и не полагалось девичника, но в деревне рассудили, что лишних праздников не бывает. В нашу кухню набилось столько народу, что пришлось тащить лавки и со второго этажа, и со двора, чтобы усадить всех.
С угощением мы с мамашей Жо постарались, и в ближайший час народ лопал и нахваливал яблочные и мясные пироги, жаркое с подливом из красного вина, печёночный паштет, которым были нафаршированы варёные яйца, и прочее деликатесы, рецепты которых я смогла припомнить.
Были здесь и Модести, и Кармэль, которых я запомнила в числе ведьмочек, а остальных нам придётся вычислить.
Когда все выпили и расслабились, я взялась говорить речь. Начала с благодарностей, что пришли разделить мою радость по поводу свадьбы, а закончила не так, как гости ожидали.