Мельничиха из Тихого Омута
Шрифт:
Старуха с грохотом бухнула на стол огромную чугунную сковородку и щербатую глиняную миску. А вилку попросить - будет уместно? Вдруг у них тут вилок ещё историей не предусмотрено?
С вилками, похоже, было туго, потому что мамаша Жо протянула мне деревянную ложку на длинной ручке. Отлично. Нет, я была совсем не голодна. О еде даже думать не хотелось. Но приготовить что-то означало не участвовать в разговоре, потянуть время, подумать и... успокоиться. Прежде всего надо успокоиться.
Мне никогда не приходилось готовить в таких условиях.
Первым делом я выковорила из горшка масло. Оно было топленым. Я никогда не готовила на топленом масле, но оно, наверное, как то же самое сливочное.
Бросив масло на сковородку, я задвинула её в печь подальше, и разбила в миску пять яиц.
– Что так много?
– тут же заворчала Жонкелия.
– Хватило бы и трех.
– На меня не готовьте, хозяйка, - тут же тактично отозвался судья.
– Я только хотел задать пару вопросов.
– Год прошел, а вы никак не уйметесь, - старуха подала мне солонку.
Думаю, сделала она это не из-за желания придать блюду вкуса, а чтобы не встречаться взглядом с судьей, который тут же уставился на неё.
– Убийство вашего сына ещё не раскрыто, - сказал он обманчиво-мягко.
– Мне казалось, вы больше всех должны быть заинтересованы в том, чтобы убийцу нашли.
Убийство? Я слушала в оба уха и мигом насторожилась. Получается, мужа Эдит убили? А теперь она сама прыгнула в озеро?.. Я хотела добавить соли, но посмотрела на собственные руки, скривилась и зачерпнула соль кончиком ложки. С такими руками не то что готовить
– дышать неприятно.
За неимением вилки, я взбивала яйца не самой ложкой, а её черенком. Почти как китайскими палочками, когда готовишь восточный омлет.
Мамаша Жонкелия вздохнула и села на скамейку, а судья мазнул по мне взглядом, в котором читались и удивление, и неуверенность, а потом опять принялся расспрашивать:
– Так что произошло, мамаша? Как ваша невестка оказалась в озере? Сегодня ведь ровно год, как Бриско умер? Странное совпадение.
Бриско? Я помешивала яйца, усиленно шевеля мозгами и помалкивая. Это мой муж, что ли? То есть - муж Эдит. Или ещё кто-то умер?
– Ну год, и что?
– старуха всем своим видом показывала, что расспросы здесь лишние. И что судья тоже лишний.
– Эдит ставила сети, оступилась.
– Сети?
– уточнил судья.
– Сколько раз ещё повторить?
– с раздражением отозвалась Жонкелия.
– Которые разрезанные?
– последовал ещё один вопрос.
Если мамаша и попала впросак, то виду не подала.
– Не все же разрезанные. Есть и целые ячейки, - сказала она, дернув плечом.
– Вы, господин судья, забываете, что мы - две беспомощные женщины, - она начала очередные стенания о бедности.
– Поймается рыбка - нам уже счастье.
– А сети она как ставила?
– почти ласково поинтересовался Рейвен Кроу.
– С берега забрасывала?
Я смутно представляла, как ставят сети, но что-то мне подсказывало, что тащить их на середину озера заплывом вразмашку Эдит вряд ли стала.
– Вы меня в чем подозреваете?
– с оскорбленным достоинством спросила Жонкелия.
– На лодке она была. На лодке.
– А где лодка?
– Снесло течением.
– Хорошо, я посмотрю вдоль берега, - произнес судья с сомнением.
– Смотрите, - равнодушно отозвалась старуха.
Масло уже разогрелось, я хотела взять сковородку, но тут сообразила, что нет ни прихватки, ни полотенца. И как теперь?..
Мамаша Жо присвистнула, подзывая меня, и сунула мне в руку какую-то грязную засаленную тряпку. Да, чудесная прихватка. Понятно было, почему судья отказался от угощения в этом доме. Мало найдется охотников поесть у нерях.
Но за неимением лучшего пришлось воспользоваться тряпкой. Я достала сковороду и осторожно, тонкой струйкой, вылила растопленное масло в яйца, продолжая помешивать их черенком ложки.
Судья не обратил на это внимания, а старуха вытаращила глаза. Правда, она сразу же потупилась, предоставив мне безумствовать на своё усмотрение. Они тут омлетов никогда не видели, что ли?
Я вылила яично-масляную смесь в сковороду и поставила её обратно в печь. Сейчас минут десять и... Блин, у них тут и часов, наверное, нет. Придется следить так, на глаз. Вооружившись ложкой, как мечом, я сделала вид, что целиком и полностью увлечена омлетом, но судья не унимался и снова взялся за меня.
– Так это был несчастный случай, хозяйка?
– спросил он настойчиво.
– Да, - ответила я, гипнотизируя омлет.
– Значит, вы ставили сети?
– Да.
– С лодки?
– Да.
– Упали, а лодка уплыла?
– Да, - я готова была сама залезть в печку, только бы избежать расспросов. Потому что ничего хорошего они не обещали. Теперь мне казалось, что это судья расставляет сети.
– А разделись вы в лодке?
– Да.
Какая ему разница, где я раздевалась? Может, его так потрясла голая попка Эдит, что только об этом и спрашивает?
– То есть когда я найду лодку, в ней будет ваша одежда?
– спросил судья, и я поняла, что попала прямо в сети.
– Да, - ответила я обреченно.
Существует ли вообще эта лодка? И что я буду врать, если окажется, что в ней нет одежды Эдит? Вооружившись тряпкой, я вытащила сковородку из печи и поставила прямо на стол, за неимением подставки. Омлет получился куда лучше, чем я ожидала - желтый, пышный, маслянистый даже на вид и отлично пах безо всяких приправ.
Жонкелия вытянула шею, разглядывая мою стряпню, и даже судья задумчиво смотрел на сковородку. Будто удивлялся: как в таком свинарнике можно было приготовить что-то сносное.