Мелодия Бесконечности
Шрифт:
— С удовольствием познакомимся с твоей мамой, Мария, — радость девушки вдруг сменилась ужасным чувством тревоги и беспокойства, вместе с воспоминаниями накатила вдруг ужасная слабость, а лоб покрылся испариной, — А что твоя подруга? Лаура, так, кажется, её звали? — медленно и осторожно спросила она.
— Я же говорила, мадам, что она мне — не подруга, — покачала головой маленькая цыганка, — Она появлялась ещё пару раз, но, последний раз это было больше полутора месяца назад.
— Что?! — Джон и Марк, не сговариваясь, одновременно пристально посмотрели на Маргариту, — Откуда ты знаешь её?! Почему не сказала?!
— Всё-всё,
— Она не ребенок, как ты не поймешь?! — не выдержал вдруг Марк, словно не было больше сил держать это в себе, — Этот, как ты говоришь, ребёнок — лишила меня матери, лишила меня нормальной жизни! — и лицо его исказилось от невыплеснутой горечи, и листва, что лежала у его ног поднялась в воздух, кружа вокруг него танец его боли.
Джон лишь стиснул покрепче зубы, но, хмурый взгляд его был чернее ночи — его, как будто, разрывало надвое, с одной стороны — он понимал чувства Марка, а с другой — он понимал, что и Маргарита права — ярость не прибавляет ума — он сам однажды чуть не убил Марка в припадке неконтролируемой ярости, о чем жалел бы всю жизнь.
— Марк, перестань! — Маргарита трясла парня за плечи, пока он не пришел в себя, и поднятая листва с легким шорохом не опустилась снова на землю, — Ты не такой, как она, не уподобляйся ей. Месть не вернет мадам Руслану. Разве этого хотела бы твоя мать для тебя? Вспомни, вспомни, что ты ей обещал!
— Послушай Маргариту, парень, — наконец, тихо произнес Джон.
— Понял, — только и ответил он, и отошел, присев на качели — опустив голову и машинально раскачиваясь, ощущая себя нашкодившим школьником, которого поучает строгая учительница, но, он-то уже не школьник — и это было немного обидно, но, то, что за него так переживают — приятно грело душу.
— Кто тут шумит? — в дверях показалась мать-настоятельница.
— Простите, матушка, — поспешила извиниться Маргарита.
— Рада вас видеть, идемте со мной, — и они проследовали внутрь.
Когда дела в аббатстве были завершены, их путь лежал далее — мимо цветочного рынка в сторону Латинского квартала на холме Святой Женевьевы — святой покровительницы Парижа, где издавна находились школы, высшие учебные заведения и библиотеки. И уже издали стал заметен купол обсерватории легендарной Сорбонны. Неподалеку находится тот самый лицей Генриха IV, который в свое время окончили такие известные сыны Франции, как Виктор Гюго, Франсуа Миттеран, а неподалеку — церковь Святого Этьена, покровителя студентов.
— Вот, это и есть наш лицей, в который мы успешно перевелись почти в конце учебного года благодаря стараниям тётушки Даниэллы, — увлеченно рассказывала Маргарита, — В своё время его окончили великие деятели французской культуры и политики.
На улице имени Медичи в латинском квартале, где ударом кинжала фанатика-католика был убит Генрих IV, в саду Люксембургского дворца, построенного для его вдовы — второй его жены, Марии Медичи, на месте бывшей усадьбы, принадлежащей герцогам из рода Люксембургов, маленькая Аделин пускала кораблики в центральном
Когда они проходили мимо церкви Сен-Жермен де Пре…
И снова — отголоски прошлого…
В ночь на 24 августа 1572 года, между двумя и четырьмя часами утра зазвонили колокола Сен-Жерменской колокольни, которые поддержали все церкви католического Парижа. Это и был сигнал к началу массовой резни гугенотов.
В дома гугенотов, заранее отмеченные белыми крестами, врывались вооруженные католики и убивали всех, кто там находился, не щадя ни женщин, ни детей. Только в одном Париже погибло не менее двух тысяч человек.
Воды Сены стали красными, а камни мостовых — скользкими от рек пролитой крови, а воздухе витал запах самой смерти, и предсмертные крики тонули в колокольном звоне, который оглушительно раздавался в голове, грозя разломить черепную коробку.
Маргарита осела на землю, обхватив голову руками — неужели, это ни когда не закончится, и кошмар этот будет преследовать её всю жизнь?
— Марго, что с тобой? — с трудом, пошатываясь, она поднялась на ноги при поддержке мужа, — Всё в порядке?
— Ничего, я в норме. Это просто токсикоз, — она достала бутылку минеральной воды и сделала несколько глотков, — Сейчас всё пройдет.
Дальше — можно оценить очаровательный каламбур, что самый старый мост в Париже — Новый мост. Когда-то это было одно из самых опасных мест в городе, кишащее ворами и разбойниками, а днем его наводняли шарлатаны, певцы и фокусники.
Пройдя по нему попадаешь на остров Сите — с которого и начинался сам Париж — с легендарным героем книг и нашумевшего мюзикла, образцом пламенеющей готики — собором Нотр Дам, воздвигнутым в честь Девы Марии, со знаменитыми химерными скульптурами-горгульями и витражной розой — символом самой Девы Марии, связывающим воедино различные эпохи французской истории, победы и поражения, олицетворяя собой великий дух французской нации. В нем состоялся суд над Орлеанской Девой Жанной, на его ступенях происходило венчание Маргариты Валуа и Генриха Наваррского, в нем был коронован Наполеон Бонапарт.
И Маргарита снова ощутила тот удушливый запах, стягивающий грудь корсет и тяжесть огромного шлейфа на своих плечах — и стойкое тревожное чувство неотвратимой беды, и хотелось закричать, что было сил:
— Это не я! Хватит!
— Ты куда? Марго, постой! — Джон попытался её остановить, но, не успел — её ладонь выскользнула из его руки.
— Я должна сделать это, — с трудом открыв тяжелую деревянную дверь, Маргарита вошла внутрь и слова замерли у неё на губах, будто увидела всё это в первый раз, — это истинно были Небеса на Земле. Такого человеческий разум не в состоянии был постичь: восхититься — да, покориться — да, но постичь — это непостижимо. В веках вечно будет жить слава создателей этого великолепия. Величественные колонны, искусная резьба и огромные витражи — храм, достойный царя, Царя Человеческого.