Меломаны
Шрифт:
Проснулся я без оружия и без денег. Голова трещала, а водка с пивом лезли через горло. Контрабас тоже собирал кости, и в этом ему помогала та самая потасканная блядюшка. Прицепилась как банный лист к заднице, и не отлепишь. Я глянул на часы. Спали мы где-то минут семьдесят. Скрипача, ясное дело, не было, а вокруг меня с пола поднимались люди. Нет, я не злился, скорее был удивлен. Вот если бы только не голова...
– Слушай, киса, оставь моего дружка в покое, - простонал я, поднимаясь. Эта сучка выглядела так, будто собиралась обработать Контрабаса
– Меня зовут Аманда, - сказала она.
– Тогда, Аманда, отвали от него, потому что он совершенно не романтичный.
Она захихикала.
– Ты и вправду такой?
– спросила она у Контрабаса.
– Не романтичный, не романтичный, потому что у него нет на это бабок, - сказал я.
– Все пропил и еще мне остался должен. Врубилась?
– Отвали, Дирижер, - буркнул Контрабас.
– Хочешь уматывать, мотай.
Я покачал головой.
– Нет, Контрабас, это ты собирайся. Мы валим из этой хибары.
Перед нами появился чертовски злой клозетная бабка.
– Засранцы вы, а не профессионалы!
– рявкнул он.
– Вам же было поручено пришить этого сукина сына.
Выглядел он, конечно же, жалко. Бедненький, заспанный, клозетная бабуля. Его задачей было поддерживать порядок в заведении, только задача эта явно превышала его возможности.
– Пиздуй отсюда, - сказал я, потому что не хотел тратить время на дискуссии. Он и попиздовал.
Аманда нежно шептала что-то на ухо Контрабасу. Тот внимательно слушал.
– Так придешь?
– спросила она.
Он кивнул.
Да, бывает. Может я был и не прав. Может Контрабас и был романтичным, а я этого не заметил, или же он просто хотел трахнуться, а она обещала скидку. Ладно, не будем об этом. В долг я ему не дам.
Я взял Контрабаса за шиворот и вытащил на улицу. Возвращались мы тем же самым путем. Я никак не мог понять, как же оно с этим скрипачом. Как он это делает? И раз его невозможно застрелить, тогда, черт подери, как я заработаю эти свои сто пятьдесят лимонов? Может ножом следует? Или ломом по черепу.
Я спросил об этом у Контрабаса. Тот буркнул что-то такое, что и на нос не натянешь. Голову даю на отсечение, что он думал про ту задницу.
Мы молча вернулись к Флейтяре и Тромбону. Флейтяра, завернувшись в одеяло, дрых на полу. Тромбон дремал на стуле, свесив голову на грудь. Мы сыграли побудку. Они каким-то образом пришли в себя и послушали, что мы рассказали.
Все сели, а Флейтяра вытащил откуда-то бутылку. Мы с Контрабасом пить уже не хотели, так что они тоже не стали. Все мы пялились друг на друга и думали, что бабки Маленького Принца нам ой как бы пригодились.
Только вот никто понятия не имел, что следует делать.
– А может пойти к ворожке?
– предложил Тромбон.
Что не говори, Тромбон тумак. В конце концов, мы ничего не придумали и разошлись, каждый к себе.
У ворожки я появился с самого утра.
Старая карга устроилась неплохо. Весь ее кабинет тонул во тьме, вся мебель была какая-то старинная, сама же она одевалась будто вдова. Старуха сидела среди комнаты, за столом, на котором лежала колода действительно чудесных карт. Я занял место напротив нее. Она не сказала ни слова, только курила, совершенно серьезно и собранно глядя в какую-то точку за моей спиной.
Я положил на стол пятитысячную банкноту. Она даже не изволила поглядеть, даже не пошевелилась, а только продолжала шмалить свою кошмарную самокрутку. Я доложил еще пятерку. Потом еще одну.
Решительным жестом она погасила свой окурок, забрала деньги и торжественно взяла карты.
– Только карты правду скажут!
– объявила она.
Эх, сколько лет мы уже знакомы, а она все за свое. Я глядел, как она раскладывает карты, закрывает, открывает, перекладывает, подсчитывает варианты, тасует, раздумывает. Из вежливости я не мешал.
– В жизни тебя ожидают крупные перемены, - сказала ведьма.
– Карты как зеркало, в котором отражается будущее. Скоро ты познакомишься с зеленоглазой брюнеткой.
Я положил на стол следующую банкноту. Я знал, что уже пора переходить на десятки тысяч.
Деньги она смахнула будто стервятница.
– Две брюнетки?
– несколько неуверенно спросила она.
Я положил еще одну банкноту.
– Мне нужно знать твое мнение. Что ты можешь рассказать мне о музыканте, который своей игрой усыпляет людей?
– Сказала бы, что это скучнейший тип.
Она собрала карты и отложила их в сторону, расслабилась. Теперь она уже не была серьезной, а всего лишь несчастной и усталой. Потому закурила следующую папиросу.
– Да, я слышала, - сказала она.
– Это тот самый скрипач из "Голубого Щита", правда? Случай интересный.
Я дал еще десять тысяч.
– Это уже последние.
– Я много об этом размышляла, - заговорила она.
– Понимаешь, родственная профессия. Люди называют его волшебником. И ты знаешь, если тип и вправду располагает такими возможностями, а к тому же еще и пуленепробиваемый, тогда почему приходит только лишь в "Голубой Щит"? Ведь, в конце концов, есть целая куча разных заведений, не говоря уже о других способах приложения подобных талантов. А он прется именно туда и никуда иначе, только туда. Во всяком случае, я никогда не слыхала, чтобы он появился где-то еще. А я всегда все узнаю первая.
– Это кабак Маленького Принца.
– У Принца имеются и другие забегаловки. Не такие шикарные, но имеются. Не думаю, чтобы в этом было нечто личное, какая-то месть или оскорбление. В других районах как минимум три заведения получше, а скрипач туда не заходит. Странно, не находишь?
Я находил.
– Так что, в "Голубом Щите" должно быть нечто особенное. Поинтересуйся, что это может быть, Дирижер. Ведь ты же в колдовство не веришь.
Она откинулась в своем кресле и покивала головой.