Мемо
Шрифт:
– Я? Танки?
– Забыл уже?
Он еле сдержался, чтобы не закатить ей пощечину. Опустился в кресло. И тут зарычал Альбер.
– Собака и та стала фашисткой,– сказал Поль.
В лаборатории Полю сразу бросилось в глаза, что Дар-мон отрастил себе живот, а Жинесте, казалось, постарел лет на двадцать. Мариетты не было. Поль осторожно бросил пробный камень.
– Вот если бы нам сейчас помогала Мариетта,– сказал он ни с того ни с сего.
– Не думаю, что от нее был бы толк,– возразил Дармон.-Она потеряла сноровку…
– Серьезно? – с невинным видом спросил Поль.
– Подумать только, вышла замуж за венесуэльского дипломата, у которого уйма нефтяных скважин.
– Кто? Мариетта?
Дармон с удивлением на него воззрился.
– Но ты же был у них на свадьбе. Поль издал сдавленный смешок, похожий на куриное квохтанье.
– Это было так давно,– сказал он как можно естественнее.
– Ничего себе давно! Три недели назад. «Лучше мне было помолчать»,– подумал Поль. Вслух же сказал:
– Ладно. За работу.
Прислушивавшийся к их разговору Жинесте подал голос.
– Давно пора,– бросил он высокомерно.
Поль перевел взгляд с одного на другого. Атмосфера в лаборатории явно накалялась. В окно он видел самодельные лотки, за которыми студенты продавали политические брошюры. Поль молча пересек лабораторию, пройдя мимо клетки, где Тесей с Миносом, казалось, были заняты мирной беседой. Тесей? Что же удивительного в том, что он жив, если и Венсан вернулся из небытия.
Поль вошел к себе в кабинет. Ему было любопытно узнать, над чем он сейчас работает. С недоверием он прочел: «Протоколы изучения влияния скополамина при искусственно вызванной амнезии».
Начав с попыток восстановить память тем, кто ее потерял, он теперь старается стереть ее у людей здоровых. Можно было и не спрашивать, какова цель подобного исследования. Министерство обороны, конечно же, не преминет заинтересоваться его работой. Это принесет семейству Эрмеленов еще больше денег. Вернувшись в лабораторию, Поль вдруг выпалил:
– Я пошел продавать брошюры вместе со студентами. И Дармон с Жинесте с изумлением увидели, как он решительным шагом направился к двери.
Но Поль так и не добирается до больничного двора. Лестница вдруг обретает вид той, что была в доме, где жил Жером. Поль с Изабеллой спускаются вниз.
– Странное поручение,– говорит Изабелла.
– Нам не пристало спорить,– возражает ей Поль.– Или мы с ними, а значит, одобряем их действия, или мы уклоняемся от борьбы.
– Мы могли действовать и по-другому,– не соглашается Изабелла.
– Как по-другому?
– Я пока не думала об этом.
– Ну вот. Я тоже не думал.
Они выбираются на улицу и усаживаются в автомобиль. «Пежо», и можно сказать, в приличном состоянии.
– Ты уже сжился со всем этим? – спрашивает Изабелла.
– А тебе кажется, я играю?
– Я хочу сказать, не раздваиваешься ли ты на себя теперешнего и на того, что явился сюда из шестьдесят второго года?
– Ни капельки. Просто у меня такое впечатление, что я это уже однажды пережил.
– Так и должно быть,– заключила Изабелла,– у нас ведь сейчас сохранились воспоминания о том, что в шестьдесят втором осталось в нашей памяти от сегодняшних дней.
– Конечно. Я теперь знаю, что за надобность мне была смешивать «мемо-2» и «мемо-4». Воспоминания о решении, принятом в шестьдесят втором вполне достаточно, чтобы осуществить его в семьдесят седьмом.
– Мне кажется, без этого путешествия во времени нам было бы труднее. Оно открыло нам глаза. Легче отдаешь себе отчет в создавшемся положении, когда видишь все как бы со стороны.
Поль останавливает машину у тротуара. Сам берет топор, который ему дал Жером; в руках у Изабеллы нож с острым как бритва большим лезвием.
Они напяливают на себя шапки-ушанки. Входят в здание, едут в подрагивающем лифте и звонят в первую попавшуюся дверь. Дверь им открывает женщина в халате, глядящая на них мутным взором. Поль здоровается.
– Служба пробуждения,– весело представляется он.
Женщина издает истошный вопль и пытается захлопнуть дверь. Но Поль успевает просунуть ногу. Вместе с Изабеллой они наваливаются на дверь. Не выдержав натиска, женщина устремляется в комнаты с криком:
– Гастон! Гастон!
Вскоре в проеме двери появляется и Гастон. Взгляд у него явно затуманен. Жена принимается его трясти. Он валится на паркет.
Изабелла захлопывает за собой входную дверь.
– Успокойтесь, мадам, – говорит Поль. – Ничего страшного тут нет. Мы пришли вам помочь.
Он видит, как глаза женщины расширяются от ужаса.
Поль оглядывается. Изабелла как раз отхватывает добрый квадратный метр обоев.
Женщина снова вопит что есть мочи. Поль поднимает топор.
– Не надо кричать, мадам,– говорит он спокойно, словно пытаясь образумить ребенка.– А то я размозжу вам голову вот этой штукой.
Откуда женщине знать, что на такое Поль не способен. Поэтому она сразу умолкает.
– Вот и хорошо. Идите за нами,– говорит он.
Войдя в кухню, Поль обрушивает топор на фаянсовую раковину. Та раскалывается на три части. С уст стоящей за его спиной женщины срывается крик: словно сама раковина кричит ее голосом.
– Осторожно! – предупреждает Изабелла.
Он оборачивается и видит, что Гастон с трудом, но поднимается. Поль подскакивает к нему и толкает. Гастон снова растягивается на полу. Поль переключается на кастрюли, по которым методично лупит своим топором.
Женщина между тем исчезла. Поль прекращает громить мебель, чтобы посмотреть, куда она делась, и тут слышит из глубины квартиры крик Изабеллы.
Он спешит на помощь. Хозяйка стоит на коленях на полу, держа вцепившуюся в кровать Изабеллу за ноги.