Меньшее зло
Шрифт:
– Это перешло все границы, – безапелляционно заявил он, собрав личный состав сразу четырех рот перед своим бункером. – Мы обязаны дать жесткий ответ. Необходимо как можно скорее обнаружить этих тварей, а потом зачистить спорную территорию. Соседи уже готовы принимать координаты и жечь проклятых уродов. Вам все ясно?
Разумеется, никто из рядовых солдат ничего не понял. Но от нас подобного и не требовалось.
– Идет переформирование, – через два часа сообщил командовавший моим отрядом лейтенант. – Лаки, ты уходишь
Подобная рокировка не стала для меня чем-то шокирующим – я успел привыкнуть к тому, что оперативные группы часто меняются, да и капитан Питерс был далеко не самым худшим командиром из возможных. А вот начавшаяся операция вызывала очень много вопросов.
Согласно замыслу полковника, нам следовало взять под контроль около двадцати квадратных километров – узкую, но очень длинную полосу вдоль Греческого леса. Лично на мой взгляд, эта задача являлась чересчур сложной для трехсот человек, но меня, понятное дело, никто не спрашивал – ближе к полуночи всех нас загрузили в машины и отправили вглубь ничейной территории.
Следующие несколько часов мне пришлось болтаться в темном пассажирском отсеке, изо всех сил держась за поручни, борясь с тошнотой и ожидая внезапной смерти. Потом мучения закончились – вездеход резко остановился и буквально выплюнул наш отряд в предрассветный сумрак. Следуя распоряжениям капитана, мы отбежали в сторону, рассредоточились, заняли более-менее удобные позиции для наблюдения, разобрали сектора и зоны ответственности, после чего начали усердно сканировать окрестности, стремясь обнаружить затаившихся где-то рядом врагов.
Увы, но все получилось с точностью до наоборот – как только первоначальная суета окончательно улеглась, а бурливший в моей крови адреналин схлынул, где-то далеко, на самом пределе видимости, вспыхнул огонек плазменного разрыва. Мгновение спустя чуть ближе к нам возник еще один сгусток огня, потом еще, еще…
– В укрытие, – заорал Питерс, неуклюже выбираясь из облюбованной расщелины и бросаясь к торчавшим неподалеку скалам. – За камни, быстро!
Приказ был весьма разумным – так как снаряды летели по достаточно пологой траектории, от них могла защитить даже небольшая возвышенность. Но время оказалось безнадежно упущено.
В сотне метров от нас вспухло черное облако, я тут же упал на землю, прикрыл голову руками.
– Бегом…
Воздух наполнился свистом и грохотом. Кто-то отчаянно вскрикнул, но сразу же замолк. Еще через секунду земля больно ударила меня в грудь, подул обжигающий ветер, а сам я на время оглох из-за разорвавшегося рядом снаряда. Вокруг что-то происходило, сверху сыпались обломки камней, скалы продолжали вздрагивать, легкие горели от дыма и нехватки выжженного плазмой кислорода, в голове метались обрывки мыслей…
Когда обстрел прекратился, я не сразу в это
– Живые есть? – раздался неестественно громкий голос капитана. – Эй? Солдаты!
– Да, я порядке, – послышался чей-то голос. – Только голова кружится.
– У меня тоже…
– Граната!
Я попытался сообразить, о какой гранате идет речь, но уже через несколько мгновений все встало на свои места – у меня над головой раздался тихий шелест, а совсем рядом грохнул новый врыв. Кто-то слабо выругался, затем до моих ушей донесся звук далекого выстрела и наступила тишина.
Голова упорно отказывалась действовать в полную силу, но разобраться в происходящем мне удалось – судя по всему, наши противники идеально оценили ситуацию и отреагировали максимально эффективным образом, залив подходы к Греческому лесу огнем. А сейчас, после ювелирно проведенной артподготовки, шли добивать выживших.
В душе колыхнулось отчаянное желание немедленно подняться с земли, схватить винтовку и дать врагам последний бой, но пробудившийся от спячки разум вовремя напомнил про реальное положение дел – сейчас требовалось не геройствовать, а тихо сдаться в плен и спокойно вернуться домой.
Несколько минут спустя до моих ушей донеслись тихие звуки чьи-то осторожных шагов. Осознав, что любое промедление в прямом смысле этого слова подобно смерти, я еще сильнее вжался в камни, а затем крикнул:
– Светлого дня! Не стреляйте, это свои! У меня ценная информация для командования!
Пять или шесть бесконечно долгих секунд вокруг ничего не происходило. Затем, когда до меня дошло, что рядом могут оказаться совсем не те, о ком я подумал, раздался короткий приказ:
– Поднять руки. Встать.
С трудом выполнив указание и обернувшись, я смог рассмотреть троих людей в камуфляжной форме. Двое из них держали меня на прицеле, оставшийся постоянно крутил головой, следя за обстановкой.
– На колени. Руки за голову. Говори.
– Меня зовут Алекс Гарсия, – торопливо сообщил я, снова опускаясь на жесткие камни. – Воспитанник стандартного военного центра семнадцать-шесть. После уничтожения центра проходил обучение под командованием Константина Дюпри. Был направлен за линию фронта…
Один из солдат внезапно опустил винтовку, снял закрывавшую нижнюю часть лица тряпку и сделал шаг вперед:
– Гарсия? Алекс Гарсия?
– Да, – быстро кивнул я. – Все верно.
– Отбой тревоги, – произнес солдат, обращаясь к спутникам. – Я его помню. Их действительно отправили к барнардцам. Полгода назад, кажется. Или еще раньше.
Его товарищ чуть-чуть расслабился, но оружие не убрал.
– Уверен? Ни черта не видно же.
– Лицо знакомое. Хотя мы в разных казармах жили.