Меня хранит твоя любовь

Браун Джеки

Как бы ей ни хотелось провести с ним целый день, она ответила:

— Наверняка тебе есть чем заняться в выходной, кроме как возить меня по магазинам удешевленных товаров.

— Ты права. Сначала зайдем в церковь.

Он подмигнул и исчез, оставив ее в сомнениях.

Накануне, придя с работы, Роз приняла душ, так что теперь решила только умыться и почистить зубы. Из зеркала на нее глядело ее взлохмаченное отражение. Плюнуть хочется. На мгновенье припомнилось, какую прическу она носила раньше. Когда у нее имелось постоянное место жительства,

волосы были одной длины, чуть ниже плеч. Сейчас общественные туалеты стали единственным доступным местом для проведения всяких гигиенических процедур, поэтому шевелюру пришлось существенно обкромсать, а с макияжем завязать вовсе.

Бросив последний взгляд на свое отражение, Роз влезла в джинсы и чистую майку, прихватила пальто и чашку с кофе и спустилась по ступенькам, столь предупредительно расчищенным Мейсоном от снега.

За последнюю ночь нападало еще дюйма два. Лыжники и водители снегоходов будут в восторге.

Роз на минутку остановилась полюбоваться белым ковром, укрывшим каменистый берег озера и кроны вечнозеленых деревьев под небом, пронзительная синева которого била по глазам.

— Красиво? — раздался голос незаметно подошедшего Мейсона.

Он заметил, как вздрогнула Роз от его негромких слов, и поморщился, поскольку не собирался никого пугать. Ему казалось, она видела, как он насыпал корм в птичью кормушку, где уже собралась шумливая стайка черноголовых синиц.

Роз разглядывала открывшийся пейзаж с детским изумлением и, отбросив свою обычную настороженность, стала настоящей красавицей.

— Пойдем в дом. — Мейсон зашагал вперед и распахнул дверь во внутреннее помещение маяка.

Оставив запорошенные снегом ботинки на коврике при входе и повесив пальто на крючок, он обернулся взять жакет у Роз. Слишком тонкий, не по погоде. Туфли, вернее тапочки, тоже не годятся. Они поношены, потерты на сгибах до дыр. Когда она нагнулась развязать грязные шнурки, он внезапно осознал, что у нее может и вовсе не быть подходящих ботинок. Тоненькие носки прохудились, в одном уже торчит большой палец. И все же Роз держалась с достоинством, хотя дырявые носки несомненно ее огорчали.

— Очень мило, — сказала она, проследовав за ним в крохотную кухню.

— Спасибо. Кухня тут размером с пятачок, комнаты неправильной формы и единственный туалет на всю квартиру, но такого вида нигде не встретишь.

Роз немедленно с ним согласилась. Ей постоянно приедалось жить в одном и том же окружении, тянуло сменить обстановку. Но зрелище, открывающееся из широкого окна, зачаровывало ее…

Она присела на один из высоких стульев с одной стороны стойки, разделяющей маленькую кухню надвое. Мейсон остался с другой стороны, зажег газовую плиту.

— Яйца подойдут? Я не особо умею готовить, но омлет сделать смогу.

— Омлет меня вполне устроит. Это окно всегда было такое огромное?

Мейсон налил ей еще одну чашку кофе, а заодно и себе тоже. Взбивая в миске яйца с молоком, ответил:

— Нет, оно представляло собой уменьшенную версию этого.

Я кое-что подправил.

По правде сказать, слово «подправил» не совсем подходило. Мейсон выпотрошил старый маяк до основания, настелил дубовые полы, заменил систему освещения, прорезал окна большего размера.

— Значит, ты вырос в Гавани шансов?

Ему стало ясно, что у нее в голове не укладывалось, что человек добровольно может провести столько времени в одном месте.

— Точно. Сражался каждое утро с Марни за право первым занять ванную в доме родителей, пока не отправился в колледж.

— Колледж? — удрученно переспросила она. — И чему ты там учился?

— Уголовному праву.

— Немного странная специализация для владельца бара, не находишь?

Он пожал плечами.

— Но не для полицейского.

— Полицейского?

— Шесть лет, Детройт. А после — частный сыск.

— Мейсон Страйкер, частный сыщик, — пробормотала Роз, отхлебывая кофе. — Звучит, как в телесериале.

В профессии Мейсона не было и доли очарования телевизионных детективов. Ему куда лучше многих известно, какой поганой может быть настоящая жизнь. Не всегда, конечно, но и заманчивого в его прошлой работе мало. Большую часть времени он проводил у телефона или в машине, ища ответы на возникшие вопросы. Ну, и побегать приходилось немало. Проверяя версии, общаясь со свидетелями.

Не слишком опасная работа, нет. Пока не теряешь бдительности.

Пока не покупаешься на ложь.

Мейсон подкрутил газ и вылил содержимое миски на сковородку.

Ели они в молчании. Роз так и не смогла понять, отчего так внезапно у Мейсона испортилось настроение.

Сразу после полудня они завернули на парковку у небольшой беленькой церквушки, по праву гордящейся остроконечными башенками и рядом сверкающих чистыми стеклами стрельчатых окон.

Худшего кошмара в жизни Роз не случалось.

— Не могу я туда идти, — сказала она, когда Мейсон направился к двери.

— Не обязательно быть католичкой, чтобы зайти внутрь.

Она стиснула губы в отчаянии. Он не понимает сути.

— Смотри, как я одета.

Смотри, кто я такая, подумала она.

— Неважно, как ты одета. Бог принимает любого.

Легко говорить тому, на ком приличные штаны и чистый свитер. Тому, кто никогда не сидел, скорчившись под каким-нибудь грязным мостом или в задрипанном подъезде, проклиная своего создателя, а то и вовсе сомневаясь в его существовании.

— Обещаю, все будет отлично, — сказал Мейсон, беря ее за руку. — Мы сядем сзади. Никто нас и не заметит.

Не заметит? Роз могла поклясться, что вся паства замолкла на полуслове при их приходе. Во всяком случае, часть гимна оказалась скомканной. Возможно, потому, что открытая Мейсоном дверь находилась сбоку церкви, не так далеко от алтаря.

— Мне казалось, ты обещал, что мы сядем сзади? — прошипела она сквозь зубы, стараясь не замечать десятков разглядывающих ее глаз.