Меня не видно изнутри
Шрифт:
– Нет, ну вы с Севером точно ужастиков пересмотрели.
Я огляделась, выискивая в темноте женщину в белом. Я же не боюсь призраков?
Остаток пути мы преодолели пешком. Никого, кроме меня, не беспокоило, что происходит позади. Даже Марго не согласилась вернуться. Так и не добравшись до местного чуда архитектуры – домика, я остановилась неподалёку и одиноко мерила шагами тропинку, высматривая во тьме ребят. Почему-то даже не было страшно. За себя.
Южное небо, оцарапанное силуэтами деревьев, заливал густой сумрак. Смешанный лес медленно затихал, кутаясь в паутину и мох. Сквозь редкий треск веток и стрёкот вечерних птиц доносился далёкий гул моря, больше похожий на белый шум.
Марго вернулась налегке, с видом ещё более скептичным, чем прежде.
– Солнышко, пойдём костёр разводить. Не хочу, чтоб ты одна в темноте торчала.
– Может, надо было с ребятами остаться? Посветить фонариком?
– Алекс, парни справятся. Это просто маленькая канавка. Ты думаешь, им впервой что ли машину из ямы выталкивать?
И в самом деле: на повороте показались перемазанные дорожной пылью Марк и Север. Они подсвечивали путь телефонами. Следом тащился Фрэдди, увешанный сумками.
Тоже мне, ослика нашли.
Поравнявшись с нами и встретив мой вопросительный взгляд, Север пробурчал, что они оставили фургон там, где он ещё мог проехать. Мимо, по-геройски выпятив грудь, прошлёпал вспотевший Фрэдди.
– Мне ни капельки не тяжело, – заметил он, сворачивая к домику.
– Проспорил – тащи. Не шаришь – так неча спорить, – заявил Север.
– И правильно – нечего, – прокряхтел Фрэдди.
– О чём речь?
– Рубус решил, что Марку слабо одному вытолкнуть фургон.
– А чего тогда вы оба пыльные? – спросила Марго Севера.
– А?.. Ах, это… Да мы там фоткались, в грязи. Брутально же!
– Дурачки вы – вот вы кто, – она с улыбкой качнула головой и потянула меня следом за Фрэдди.
Возле домика было просторно и чисто. Такое миленькое название ему не шло – он был огромным, прямо как настоящий, и пропускал сквозь дощатые стены несколько веток, полукругом огибая ствол. Домик возвели поодаль от чащи, на огромном дубе, да так бережно, что не только не повредили дереву, но и не помешали лесным обитателям. Фрэдди дал мне знак не шуметь и указал далеко вверх. Я пригляделась. В густой зелени мелькнул пушистый рыжий хвост. Затем ещё один. И ещё… Под многолетней кроной сновали белки.
Высоко вверх тянулись крупные ветви, поскрипывая под собственной тяжестью. Дерево было действительно старое, если не древнее. Одна его половина поросла мхом, а другая, голая и сухая, была испещрена неровностями и походила на причудливую каменную глыбу. В корнях его и вовсе можно было заблудиться – извилистые, путаные, они пронизывали землю, мешая ступить. Кажется, в этой путанице мелькнула мышь.
К крыльцу или же балкону домика накрепко прибили приставную лестницу, обработанную красноватой морилкой. Грубо сколоченная, с широкими ступенями, она была метра четыре в высоту и уходила ножками глубоко в землю. Я запрокинула голову, чтобы охватить взглядом всю высоту.
Вдруг на крыше домика кто-то завозился – среди веток мелькнула знакомая физиономия. Рем забрался на верхотуру. Шейла неторопливо подняла голову и прозаично посмотрела на него. Ни капельки не удивлённая выходкой, она вздохнула и глотнула воды из бутылки, которую вручил Марк.
– Рем, ты сдурел?
Рем весело поболтал ногами. Марго задорно помахала ему в ответ.
– Слезай оттуда, чучело, – сказала она ласково.
Рем передразнил её и, спустившись в считанные секунды, вытер руки о штаны. Он был в голубой футболке с принтом из плачущих тучек, надетой шиворот-навыворот. Когда я ему сказала об этом, Рем очень удивился и ответил, что всегда её так носит.
Вдруг свозь скрип старого дерева донеслось жалобное мяуканье. Я замерла:
– Ребята, тихо! Тут что ли котенок потерялся?
За спиной кто-то сдавленно фыркнул.
– Что?
Пугающе широкая улыбка расползалась по лицу Севера. Он сомкнул губы так крепко, что они побелели, и изо всех сил старался не поддаться порыву общего гогота.
– Да что такое? – мне было не до смеха. Откуда же звук?
– Сказать ей? – он глянул на Марка и Шейлу. Те зафыркали пуще прежнего, отвернувшись в стороны.
– Что сказать?
Даже Марго хихикала.
– Ох, только не говорите, что это какой-нибудь сигнал телефона…
– Не-е, не телефон… – выдавила Никки.
– Ну а что тогда?
Марго легко похлопала Севера по плечу, дескать, рассказывай. Он отбросил волосы с лица, набрал воздуха в грудь, но басовито расхохотался. Диана подала голос издалека —растянувшись на бревне у кострища, – было видно, как она закатила глаза:
– Это сойка. Они умеют подражать звукам. Мы близко к городу, так что чего тут только не услышишь. И дрель, и музыку, и детский смех…
– Ах вот оно что… А смеётесь почему?
– Жуть была месяц назад, – наконец объяснился Север. – Посреди ночи как младенец завопит! Я чуть с дуба не рухнул.
– В прямом смысле, – добавил Рем.
Он достал откуда-то булочку и стал выковыривать из неё изюм. Север отпихнул Рема в сторону от лестницы и окликнул меня. Мы поднялись в домик.
Света внутри не было. На полке у входа Север нащупал светодиодный фонарик и включил его. Фонариков было несколько. Вручив мне второй, Север показал, где на корпусе кнопка, пускающая разряд тока.
– В целях безопасности, – пояснил он. Хотя это больше пугало, чем успокаивало.
В домике было две комнаты – обе гостиные. На входе их объединял закуток, придающий планировке форму подковы. С противоположной стороны проделали два окна без стёкол. Сейчас они были закрыты деревянными ставнями. Темень.
В свете фонарика я разглядела, что ветви, извиваясь, проходят прямо сквозь комнаты. Их явно украшали не один год. Сплошь увешанные чем попало – бумажными гирляндами, оригами на ниточках, талисманами, ловцами снов с выкрашенными перьями, бусами и цепочками, уже знакомыми «капельками», пёстрыми фенечками, монетками на шнурках и цветастой бахромой ленточек, – они навевали мысли о тайной лавке магических артефактов.