Меня не видно изнутри
Шрифт:
– Мне было пять лет…
– Вы совершенно правы, мой лорд…
– Я-а-аха-ха…
– …маленький пупсик…
– Ещё тебя тут не хватало!
– Вы совершенно пра-а-авы, мой лорд!
– …Аха-ха-ха!.. Не могу!..
– Вообще-то я миледи, – заметила Марго сквозь прерывистое завывание Фрэдди.
– Вы совершенно правы, мой лорд.
Марго с тяжким вздохом отпихнула Рема от себя.
– …Короче, я ночью…
– …маленький пупсик…
– …слизала весь крем с именинного торта Розы…
– Вы-ы-ы совершенно правы, мой лорд…
– Да заткнись ты!
– Ы-ы-ы-хы-хы-ы-ы!..
От хохота мы с Марго чуть не свалились с бревна и крепко схватились друг за друга. У меня разболелись щёки. Я крепко зажала их руками, чтобы не улыбаться. Это не помогало. Никки пришлось защекотать Рема, чтобы он хоть на секунду замолк, но Марго уже не могла остановить смех и мелко тряслась, закрыв лицо ладонями:
– Аха-ха-заткните кто-нибудь этого… ха-ха… Не могу!
– Вы-ы-ы совершенно пра-ха-ха-вы, мой лорд!
– «Прахахавы»… Хи-хи-хи, помогите-спасите! – Никки, розовенькая как ранняя клубника, едва дыша схватилась за плечо Рема и свалилась в траву за его спиной.
Задыхаясь, вся в слезах, Марго глотнула чаю, чтобы наконец перевести дух:
– Рем, я тебя обожаю.
– Вы совершенно… гы-гы… правы, мой лорд…– психика Рема несла его невесть куда. С громким гоготом он из последних сил, как раненый солдат, уполз в заросли малины.
Диана поторопила меня, пока Марго не добавила что-нибудь ещё:
– Иначе Элапс умрёт со смеху…
Марк повернулся ко мне с тостом в зубах:
– Алекф, «пвавда» или «дейфтвие»?
– «Правда».
Никки с Шейлой обменялись улыбками. Все дружно загудели.
– Ой, зря… Ой, зря… – высунувшись из куста, Рем усмехнулся и коварно потер ладошки, как муха, вынашивающая злодейский план. – Готовься к каре!
– Рем, я…
– …маленький пупсик…
– …бы на твоём месте помалкивала. Ха-ха-ха… Ой, сколько можно ржать! – устало добавила Марго. Она заслонила ладонью свет костра, выискивая Рема среди веток.
– Вы совершенно правы, мой лорд… – рыжая голова кивнула и снова исчезла.
Корзинка стояла далеко. Не хотелось идти к ней у всех на виду. К тому же от волнения дрожали не только пальцы, но и коленки. Я обратилась к Шейле:
– Достанешь вопрос для меня? Пожалуйста.
Шейла не глядя вытащила желтый стикер:
– «Твой самый глупый поступок?»
Что бы это могло быть? Как я заставила всех детей в округе перенести воду из одной лужи в другую формочками для песочных куличиков? Слишком давно и наивно. Как впервые призналась в любви – а в ответ получила только улыбку? Личная история. Или вспомнить, как я пыталась испечь сдобные булочки вместо духовки на сковороде?
А, вот оно…
– В детстве я как-то опрокинула на себя трехлитровую кастрюлю с кипятком.
– Зачем?! – Рем с драматичным криком выполз из зарослей.
– Захотела спагетти в полночь, а родители уже собрались спать. Спагетти сварила, но тяжёлую кастрюлю не удержала.
Вероника тихонечко заойкала, вскинув ладошки. Марго передёрнуло. А Шейла и Марк как начинающие медики находили в историях болезни особый интерес. Только Диана и Север обошлись без ярких переживаний и спокойно ждали продолжения.
– Ай… Наверное, ужасно больно…
Не нужно было даже смотреть на Фрэдди, чтобы ощутить полноту его сочувствия.
– Я вовремя отпрыгнула, так что ошпарило меня не всю. Но ору было – жуть…
– Ну ты даешь! – воскликнул Рем. Меня тревожил его неподдельный восторг.
– Кстати, спагетти я по-прежнему люблю. Есть по ночам – тоже.
Фрэдди рассмеялся.
– Надо было вместо киша накормить тебя пастой «alla sorrentina». В «Бельведере» туда добавляют столько моцареллы – просто объеденье! Как-нибудь исправлюсь.
– Отличная идея! – вдохновенно добавила Вероника. – Папа готовит лучше всех!.. Ой, прости, Фрэдди. Твоя мама тоже очень вкусно готовит.
– Да ладно тебе, Никки. Не извиняйся, – Фрэдди подмигнул. – Спасибо.
– А чем тебе ожоги мазали?
Глаза что у Марка, что у Рема, светились странным азартом. И если в случае с Марком я понимала причины любопытства к ожогам, то вот этот безумный блеск и радостная полуулыбка Элапса выглядели действительно пугающе. Шейла это тоже заметила и энергичным жестом поторопила Диану, пока мы не переключились на разговоры о травмах.
– «Ты больше любишь делать что-то на спор или спорить о том, что делаешь?»
Ди поразмыслила, неторопливо повторила вопрос себе под нос ещё раз, хмыкнула и поправила на переносице тонкие круглые очки:
– Вообще-то ни то, ни другое.
– Надо всё-таки что-то выбрать, – напомнила Её Дерзейшество.
Диана неосознанно поглядела на Севера, потом на Марго – ноздри её раздулись.
– Тогда выберу сделать что-то на спор.
– Вот это наш человек, – Марк с глубоким, и, конечно, совершенно притворным, уважением поклонился. – Ди всем даст фору. Север, давай, не ссы. Повеселимся.
Марк прицельно запустил в него картофелиной. Поймав клубень под шорох фольги, так же метко бросив его обратно, Север потянулся, сложил пальцы в замок и довольно хрустнул костяшками. Ди поморщилась. Он того не заметил и, подумав, выбрал «действие».
– «Сидеть как олень весь игровой круг», – фыркнула Шейла.
– Да сколько можно, ядрён орех! – возмутился Север. – Я… маленький пупсик… не хочу выглядеть как олень!
– Почему «как»? – вставил Рем со смехом, забираясь на бревно как наездник.