Меняя завтрашний день
Шрифт:
Закаты в подобной местности сказочно красивы и необыкновенны в эти дни, когда стоит сухая и солнечная погода.
Когда алый диск солнца уже наполовину скрылся за горизонтом, по лесу пробежал холодный ветер и всколыхнул высокие засохшие травы камыша, окрашенные косыми лучами солнца в багряные оттенки. Небо в этих краях редко бывает безоблачным, но сейчас на нем нет ни облачка, поэтому небо раскрасилось во все оттенки огненно-красных цветов.
Вика очнулась внезапно, как раз в тот самый момент, когда солнце уже скрылось за линией горизонта, поэтому первое, что увидели ее глаза, это кромешная тьма, напоминающая плотную ткань темно-коричневого сукна, сквозь которую проступали едва заметные очертания маленькой узкой комнаты.
Девушка попыталась понять, где находится. Голова гудела, ноги казались ватными, но все же пошевелиться ей удалось, хоть и с большим трудом. Впереди ее ожидала целая ночь, Вика решила собраться с мыслями и решить, что ей делать, но сказалось недавно пережитое нервное перенапряжение, которое вскоре сменилось усталостью. Вика ни о чем не могла думать, все, что было в ее голове — это обрывки неясных картинок, которые словно фотовспышки молниеносно мелькали у нее перед глазами.
Ей не спалось, хотя сон — лучшее, на что она могла сейчас рассчитывать.
“Ви-и-ик… ты слышишь?”
Во сне ей почему-то показался знакомым этот глухой голос, который постепенно таял. Она не могла понять, кому он принадлежал: мужчине или женщине? Ей снилась погруженная в полумрак комната, очертания мебели и двух высоких узких окон в готическом стиле… силуэт неполной луны на пожелтевших шторах, заливающий комнату бледным светом. Почему-то она знала, что во сне тоже осень: грохот дождя по крыше и шумящие кроны деревьев заглушали даже тот неизвестный голос. Все это сливалось в монотонное гудение, словно где-то вдалеке тянулся нескончаемый поезд. Вдруг что-то ярко засветилось за закрытой дверью и в комнату ворвался сноп яркого свечения, осветивший женскую фигуру, лежащую на полу, в которой Вика узнала себя.
Ей стал виден потолок — словно кто-то стоял за полуоткрытой дверью и управлял этим неровным источником света, медленно поворачивая его против часовой стрелки. Во сне Вика не стала прятаться, а поднялась с пола и пошла по направлению к яркому лучу, который стал разгораться все ярче и ярче. Когда свечение стало невыносимым, женщина у двери обернулась — в широко распахнутых темных глазах Вика увидела бездну, ту самую, которая сводила любые усилия на нет…
Вика вздрогнула и села на кровати, провела рукой по влажному лбу, откинула с лица пряди волос и взгляд ее остановился на высоких узких окнах комнаты.
Вокруг нее ночной сумрак начал постепенно сменяться неярким тусклым рассветом. Вика понимала, что ее, должно быть, разбудило что-то необычное. В подтверждение ее опасений, девушка снова услышала этот осторожный шорох, даже не шум, донесшийся откуда-то снизу, свидетельствовавший о том, что поблизости кто-то находится. Вика отчетливо услышала глухой удар, очень похожий на то, словно кто-то этажом ниже передвигал мебель. Не прошло и минуты, как она почувствовала чье-то присутствие возле двери, угрожающее приближение страшного и живого. В ней словно внезапно пробудилось некое давно уснувшее чувство, которое не раз ограждало ее от ночных кошмаров, снившихся в далеком детстве. Тогда ей часто снился огромный двенадцатиэтажный дом, куда она попадала с черного хода на лестничную площадку. И каждый раз ей приходилось спасаться бегством от неведомого убийцы, который по пятам следовал за нею по скованными льдом лестницам. И во всех сновидениях неизменно присутствовала зима с заснеженными пространствами и территориями, которые терялись в предвечерних сумерках. Теперь все эти кошмары оказались рядом, буквально в нескольких метрах от нее, словно апофеоз всех былых страхов. От испуга у Вики пересохло в горле: она осознала, что вполне может стать жертвой, загнанной в угол и одинокой перед лицом надвигающейся смерти.
Неожиданно дверь открылась и на пороге появилась женщина, лишь отдаленно напоминающая ту самую старуху, которая побывала у нее дома со странным визитом. Она выглядела далеко не пожилого возраста, а гораздо моложе, ей нельзя было дать больше тридцати пяти. Однако ее истинный возраст выдавали потускневшие усталые глаза — глаза человека, прожившего слишком долгую жизнь. Черные прямые волосы свободно ниспадали на плечи до талии, тонкие белые пальцы сжимали длинный тонкий мундштук с зажженной сигаретой.
Вика невольно съежилась, когда женщина прошла вглубь комнаты, шелестя полами длинного платья.
— Как видишь, это снова я, — с издёвкой в мелодичном голосе сказала женщина, обнажив в улыбке ровный ряд белоснежных зубов. — С прибытием в сей чудесный мир! Надеюсь, ты успела придти в себя после недолгого путешествия в мой скромный домик. Представляю, какой переполох ты устроила в вашем маленьком городишке! Приходит братишка твой домой со своей компашкой, дома страшный погром, словно пронесся смерч, а тебя и нету!
Вика словно наяву увидела один из подобных вечеров, когда после ужина Лешка с друзьями усаживался играть в карты за длинный полированный стол в общем зале. Чаще всего Стас оказывался сильным игроком в “дурака”, в то время как хитроватый профессионал Андрей, убеждал друзей, что свою белую “восьмерку” он тоже в карты выиграл. Тем не менее он терпел одно поражение за другим, удивлялся и предлагал еще и еще сыграть “последнюю партию”. Стас смущался, не отказывался, но поддаваться не хотел и снова выигрывал. Лешка, глядя, как Андрей в очередной раз тасует карты, как-то заметил:
— Мой батя, когда выигрывал у меня в “дурака”, всегда говорил: “Сдавай. Не можешь работать головой, работай руками”. Я, когда мелким был, думал, что это только к картам относится, но через много лет сообразил, что он мне универсальный жизненный принцип объяснял…
Тем временем женщина, глядя на растерянное лицо Вики, заливисто захохотала и сквозь смех продолжила:
— Ты даже не представляешь, Викулечка, он не сразу и вспомнил про тебя, словно его больше заинтересовало произошедшее с домом! Что же решат соседи, с которыми вы делите жилище под одной крышей? Хотя у них уже начались полупьяные разговоры про первые свидания, первые поцелуи с будущими женами и бывшими девушками, про вахты на Крайнем севере, про зимовки в Антарктиде на полярных станциях, превратностях судеб и, конечно же, об аномалиях погоды. Тут один из его дружков, по-моему, светленький такой, в очечках, Николаем, кажись, зовут, поинтересовался твоим отсутствием… Вот видишь, никому ты не нужна, дорогуша, особенно твоему братику, у которого жизнь только начинается! Думаешь, он станет искать тебя, тем более, когда надвигается зима с бурями и штормовой погодкой? О да, ради приличия будет проведено хиленькое расследование, но следов твоих не найдут, что и следовало ожидать, так как в том мире уже начался сильный снегопад. Пройдет совсем немного времени, когда твой братишка покинет эти благословенные дьяволом края, например, отправится на Южный полюс, чтобы очутиться среди реальных людей, а не выдуманных героев, когда всё будет зависеть лишь от него самого, а не от пробок в центре города, разнообразия товаров на полках в магазине… Так что учти, нечего тебе там делать! Кстати, ты заметила, что больше не кашляешь кровью, бедное ты создание? Здорово, да? — ее звонкий голос плясал под потолком комнаты, веселой трелью разносясь вокруг.
Женщина жадно затянулась сигаретой и исподлобья уставилась на Вику, которая не могла и слова вымолвить, потрясенно оглядываясь по сторонам. Метаморфоза, произошедшая со старухой, оказалась выше понимания нормального человека, но, тем не менее, Вика ее узнала. Овал лица стал совершенным, исчезла дряблая кожа, пигментные пятна, на их месте была нежная светлая кожа. Густые брови аккуратными полукружиями казались нарисованными тушью, горевшие весельем глаза под ними казались разноцветными, искрились радужными оттенками, выдавая настроение их обладательницы.