Меняю курс
Шрифт:
Зная отношение этих людей к Советскому Союзу, нетрудно представить, сколько усилий им стоило это решение. Если был бы другой выход, они, безусловно, с радостью обошлись бы без помощи СССР.
Я уверен также, что Советский Союз был той страной, куда они меньше всего хотели бы отправить золото республики. Сделать это их вынудили обстоятельства. Отношение так называемых «демократических» стран к ценностям и деньгам республики не позволяло доверять им. Под различными предлогами они конфисковывали наши вклады за границей. Несколько десятков миллионов долларов, принадлежавших республике, были переданы правительствами западных стран франкистскому режиму.
Французские власти, заморозив вклады «Банко де Эспанья», лишили нас 41850 тысяч золотых франков. Несмотря на протесты правительства Испанской республики, официально признанного Францией, мы так и не смогли получить это золото, как и открыть под него кредиты для закупки продовольствия, в котором очень нуждались.
Республика испытывала крайний недостаток в самолетах. Чтобы приобрести их, мы соглашались на самые кабальные условия. Как правило, нас заставляли платить по меньшей мере половину стоимости заказа вперед. И несмотря на это, заводы ни разу не сдали нам самолеты, ссылаясь на запрет своих правительств. Внесенные деньги конфисковывались или замораживались, а после окончания войны попали в руки Франко.
Я неоднократно слышал жалобы Прието на подобные действия «демократических» стран, усиливавших тем самым, по его словам, зависимость правительства республики от Советского Союза.
На протяжении всей войны Советский Союз вел себя по отношению к республике деликатно и щедро, что представляло разительный контраст с действиями руководителей «демократических» стран. По предложению Советского Союза в Москву вместе с золотым запасом была направлена испанская делегация для контроля над всеми финансовыми операциями. В ее составе не было ни одного коммуниста, только друзья Прието и Негрина. Комиссия находилась в СССР до конца войны. [394]
Во время моей последней поездки в Москву, за несколько месяцев до падения Каталонии, я по приказу правительства лично принимал участие в переговорах, связанных с испанским золотом. Позже я расскажу, как выполнил поручение Негрина. Излагая эти факты, я надеюсь, что они помогут составить более ясное представление об отношении СССР к Испанской республике.
Брунете. Альмерия. Север. Бельчите. Драма гражданской войны
Победа под Гвадалахарой и успехи, достигнутые Народной армией при обороне Мадрида, так вдохновили республиканское командование, что оно решило предпринять наступательную операцию, первую за время войны.
Местом для нее был выбран район Брунете в Мадридской провинции. Планируя эту операцию, наш генеральный штаб преследовал две главные цели: тактическую - окружить и отрезать от основных сил вражеские войска, прорвавшиеся в некоторые окраинные районы Мадрида, и стратегическую - остановить продвижение фашистов на Севере.
Убедившись, что выиграть войну одним ударом ему не удастся, враг решил перейти к тактике постепенного овладения одной территорией за другой. При этом он рассчитывал на помощь германо-итальянских частей, численность которых к этому времени значительно возросла. Начать франкисты решили с Севера. Блокада республиканских границ и портов, организованная лондонским Комитетом по невмешательству, облегчала их задачу.
Серьезная опасность, возникшая в Северной зоне, вынудила республиканское командование предпринять наступление на Брунете, не закончив подготовки к нему и не дождавшись подкреплений и оружия. Чтобы удержать Север страны, у нас был единственный выход - энергично действовать в Центре. Захватить Брунете было поручено пятому армейскому корпусу под командованием Хуана Модесто и частям Листера. Они блестяще справились с заданием, взяв город с ходу. Первые два дня принесли республиканским войскам несомненный успех.
Но уже через три дня фашистские части получили подкрепление, и дальше наши войска продвинуться не смогли. Однако [395] наступление франкистов на Севере было временно приостановлено.
В небе соотношение сил менялось в таком же порядке. На протяжении первых двух-трех дней республиканская авиация господствовала в воздухе. Но затем противник подтянул многочисленную авиацию, и постепенно превосходство перешло к нему.
* * *
В боях под Брунете произошло событие, на котором не могу не остановиться. Впервые в истории авиации в ночном бою бомбардировщик был сбит истребителем. Изложу коротко обстоятельства этого беспрецедентного для того времени случая.
Положение республиканских войск становилось все более критическим. Фашисты, получив значительные подкрепления, перешли в контрнаступление, стремясь вернуть потерянную территорию. Ночью, когда наши части отдыхали после упорных, изнурительных дневных боев, появлялись немецкие трехмоторные бомбардировщики. До утра летчики «легиона кондор» {149} почти безнаказанно бомбили и обстреливали республиканские позиции, пользуясь отсутствием у нас зенитной артиллерии. Необходимо было принять срочные меры защиты. Но это было не так-то просто. Во-первых, республиканская авиация не имела ночных истребителей, а во-вторых, у нас не было ни прожекторов, ни других служб обнаружения самолетов.
Я направился на аэродром эскадрильи «чато», собрал личный состав и, откровенно рассказав о создавшейся ситуации, попросил высказать свое мнение. Минуту длилось молчание. Затем взял слово советский летчик Серов, заявив, что готов принять ночной бой. Остальные с энтузиазмом присоединились к нему. Тут же были отобраны пять человек, подготовлены пять истребителей «чато» и проведен первый пробный полет.
Следующей ночью, когда фашистские самолеты, как обычно, приступили к бомбежке, с нашего аэродрома поднялись два истребителя, пилотируемые советскими летчиками Якушиным и Серовым (в Испании их звали Карлос Кастехон и Родриго Матео). [396]
Якушин первый заметил на фоне темного неба вражеский самолет. Приблизившись к нему почти вплотную, Якушин дал очередь из пулемета. Оставшиеся на аэродроме летчики с радостью увидели, как объятый пламенем немецкий трехмоторный бомбардировщик упал на землю.
В течение последующих трех ночей фашистские самолеты не показывались. На четвертую ночь, когда франкисты снова попытались бомбить наши позиции, замечательный подвиг был повторен. На этот раз героем стал советский летчик Серов.
Привожу выдержку из его рапорта об этом полете.