Меняю курс
Шрифт:
Сентябрь… Самолетов у нас становится все меньше и меньше, и скоро для посадки останется только море… Солдаты мужественно обороняют свои позиции, и только массовые бомбардировки, беспрерывные артиллерийские обстрелы и огонь минометов вынуждают их отступать. Мы тоже вынуждены постоянно менять свои базы. У нас уже остались только Кареньо и Сьерро. Ежедневно кто-либо из летчиков погибает. От цирка «Кроне» осталось, вероятно, три самолета, из истребителей - примерно 16 или 18 самолетов «моска» и «чато». Может быть, я и преувеличиваю…
…Вылет на фронт… Теоретически две эскадрильи должны были состоять из 18 самолетов, а летят всего восемь «моска»… Задание - делать «всего понемногу». Вначале сопровождать «чато», которых мы возьмем в Сьерро. Когда «чато» закончат пулеметный обстрел… мы должны прикрыть контратаку и вызволить из окружения воинскую часть. Затем ход событий подскажет, что делать дальше.
…Я нервничаю. Это состояние всегда предшествует действию и исчезает, когда уже действуешь. Цель под нами. «Чато» приступают к обстрелу. Сильный зенитный огонь. [400]
Мягко говоря, «чато» переживают не очень приятный момент. Мне приходят на ум мудрые советы Орлова, моего боевого инструктора: «Смотреть мало: нужно видеть!». Я начинаю оглядываться, поворачиваю голову в одну сторону, в другую, вверх. Примерно на высоте 2000 метров над нами мне удается различить несколько точек. Я предупреждаю своих товарищей. Точки на такой высоте, видимо, «мессеры» или «Хейнкели» {152}, пытающиеся окружить нас.
Мы делаем пескадилью{153}, разворачиваемся один за другим и держимся на расстоянии, достаточном, чтобы прикрывать друг друга…
Завязывается бой… Нас атакуют «мессеры»… Я чувствую сильные удары по своему самолету, оборачиваюсь и вижу менее чем в 70 метрах желтый нос «мессера». Делаю полубочку и пикирую, чтобы уйти. Это мне удается. Я ищу в небе своих и вижу одного «моска», преследуемого «Хейнкелями», уже севшими ему на хвост. Целюсь в того, что ближе, и стреляю. Завидя первые трассирующие пули, он оставляет свою добычу… Заметив, что горючее на исходе, ищу, к кому бы присоединиться для возвращения. Пристраиваюсь к семи нашим «моска» и «чато»… Пролетая над Сьерро, мы видим, что летное поле изрыто бомбами. Летим дальше, в Кареньо… Но, приблизившись, видим, что и там невозможно приземлиться… Куда лететь?… Ничего не остается, как садиться на Колунге{154}… Садимся только Уэрта и я. С нами также один «чато» Льоренте.
Мы быстро маскируем наши машины среди деревьев. Аэродром совершенно заброшен, осталось только несколько солдат… Нет ни бензина, ни механиков, ни оружейников. Нет никого. Мы в безвыходном положении…
11 октября. Сегодня поднимемся в воздух только Уэрта и я. С еще двумя «чато», позже присоединившимися к нам, мы представляли всю республиканскую истребительную авиацию… Враг изменил тактику: они прилетают, смотрят на нас, летают над нами, а затем ждут в Кареньо, когда мы произведем посадку. Они уже не принимают боя в воздухе. Зачем им это? Ведь мы в их власти…» [401]
Эти отрывки из книги Франсиско Тарасона помогут дать представление о той героической, неравной борьбе, которую вели наши летчики на Севере.
* * *
Несколько слов хочу сказать о потоплении линкора «Эспанья» у Сантандера.
«Эспанья» был устаревшим броненосцем. Франкисты использовали его для обстрела и перехвата судов, направлявшихся в северные республиканские порты. Его броня могла выдержать огромные крупнокалиберные снаряды, мелкие же бомбы не оставляли на ней никакого следа. Поэтому я необычайно удивился, когда мне сообщили, что этот линкор потоплен одним из наших самолетов, ибо, зная, какими самолетами и бомбами мы располагали в Сантандере, считал это почти невозможным.
Прибыв в Сантандер, я попросил летчика и наблюдателя рассказать подробности их полета. Когда «Эспанья» начал обстрел берега, им приказали подняться в воздух. Оба надеялись, что, увидев самолет, корабль прекратит обстрел и удалится. Первый раз они пролетели над ним довольно высоко, опасаясь снарядов зенитной артиллерии броненосца. Сделав второй заход, летчик сбросил одиннадцатикилограммовую бомбу. Куда она попала, ни летчик, ни наблюдатель не заметили, но тотчас услыхали сильный взрыв и увидели, как огромный броненосец пошел ко дну.
После серьезного расследования и анализа полученной информации мы сделали вывод, что броненосец «Эспанья» был потоплен торпедой с английского военного судна, находившегося поблизости и незадолго до этого потребовавшего от франкистского броненосца оставить в покое английский торговый пароход, входивший в порт Сантандер, или наткнулся на мину, хотя мы никогда не слышали о минах в этих водах.
Я рассказал об этом потому, что случай с «Эспанья» наделал много шуму. Заслуги республиканской авиации в ходе кампании на Севере столь значительны, что ей нет необходимости приписывать себе потопление этого броненосца.
* * *
Вернувшись из очередной поездки на Север, я отправился к Прието доложить о положении дел. Как обычно, он выслушал меня, не проронив ни слова. Когда же я закончил рапорт, он приказал мне отправиться к Висенте Рохо (начальнику генерального [402] штаба армии) и ознакомиться e намеченным планом операции, цель которой - остановить фашистское наступление на Севере. После разговора с Рохо Прието предложил мне вернуться к нему и сообщить свое мнение о предстоящей операции и, словно про себя, добавил:
– Лично я считаю ее бесполезной.
Очевидно, у Прието была потребность деморализовывать своих собеседников.
План Рохо в общих чертах заключался в следующем. Организовав наступление на Арагонском фронте, куда будет стянуто максимальное количество сил, заставить врага снять войска с Севера и тем самым остановить его продвижение.
Руководить этой операцией было поручено генералу Посасу, командующему Восточной армией, человеку беззаветно преданному республике. Начальником штаба к нему назначили подполковника Антонио Кордона, дипломированного офицера генерального штаба, одного из профессиональных военачальников, отлично проявивших себя во время войны.