Мера тайны
Шрифт:
Основополагающая мысль, провозглашенная Ницше, – о смерти Бога – скорее проистекает не только из смерти самого человека, но и уровня его познания. Ницше забыл о том первоначальном и сокровенном, что отделило человека от животного, – созерцательности. Хотя он пишет: «Скоро сама наклонность к созерцательной жизни войдет в презрение». Имея в виду деградацию общества, превращение в обезьян. Но ведь вышли мы оттуда, так почему бы и не вернуться, чтобы снова возродиться как феникс и подтвердить цикличность и повторяемость процессов бытия, подтвердить великую истину руководящей процессом.
Самый выстраданный афоризм Ницше: «нельзя долго глядеть в бездну, иначе бездна отразится в тебе» – по– называет всю глубину противоречий разума основанной на созерцании. Человек с развитой логикой мышления, попадает в сети противоречий, расставленных самой сутью разума.
Предостерегая человечество, Ницше
Он писал: «Нельзя ли перевернуть все ценности? И, может быть, добро есть зло? А Бог – выдумка и ухищрение дьявола? И, может быть, в последней своей основе все ложно? И если мы обмануты, то не мы ли, в силу того же самого, и обманщики? И не должны ли мы быть обманщиками?». Это крик разума от безысходности попавшего в очередной тупик, или сама вездесущая противоположность. Ошибка в том, что истину он ищет в разуме, когда она находится вне разума. Разум необходим всего лишь как инструмент для поиска и формулирования субъективного ответа.
Ницше говорил об истине: «Мы упразднили истинный мир, какой же мир остался? Быть может кажущийся? Но нет! Вместе с истинным миром мы упразднили также и кажущийся!». Хочется сказать в ответ: подвергшийся сомнению раз, подвергнется ему много раз. К сожалению, в поисках истины он путал причину и следствие. Разве можно найти истину в разуме, если все, что связанно с ней, можно отнести к условности, которую Ницше очень наглядно показал в своих суждениях. Вот его слова: «Кто ищет, легко сам теряется». Или «Даже когда личность судит сама себя – каждый предпочитает вернуться в тень и в неправду – из страха перед последствиями». Здесь нет истины, но она рядом, и ее Ницше не заметил. Истина не в «условности» разума, которую он выдает за причину, а в двухначалии человека, заложенное в нем матушкой природой пополам, когда мать с отцом вдвоем закладывают новое начало, т.е. там, далеко, в начале бытия.
Ницше противоречив в своих суждениях. К примеру, он утверждал, что характер изменчив, но его изменчивость не наблюдается в силу краткости человеческой жизни. Если взять тысячелетнего старика, то мы увидим, как меняется психология человека. Но это неправильно. Характер человека – подсознательный уровень. Более того, психология поведенческого характера человека не изменилась и за тысячи лет: он продолжает убивать, лгать, воровать, злорадствовать, прелюбодействовать. Так что же изменилось в психологии поведения? Ницше говорил о психологии сознания, – это не поведенческий характер, а условность, созданная самим человеком, меняющаяся по принципу «быт формирует сознание, а сознание быт».
Ницше писал: «Люди верят в истинность всего, что явственно служит предметом сильной веры», или другое, «Самые ошибочные умозаключения человека в следующем: вещь существует, следовательно, она имеет право на это. Здесь от жизнеспособности умозаключают к целесообразности и от целесообразности – к правомерности». В этой мысли прослеживается ярко выраженная созерцательность Ницше, но не видно основы для познания, кроме «железной» логики мышления. Но у человека не существовало другой альтернативной формы познания. Ведь он осознавал, что развитие природы основано на устойчивости, а все, что неустойчиво, разрушается. Разве это неправомерность?
Ницше подчеркивает, что несправедливость необходима: «Инстинкта, влекущего к чему – либо, или отвлекающего от чего-либо, без сознания того, что желаешь полезного и избегаешь вредного, – инстинкта без некоторого рода познающего определения ценностей цели у человека не существует. Мы изначально нелогичны, поэтому несправедливые существа, и можем познать это; и это есть одна из величайших и самых неразрешимых дисгармоний бытия».
Если бы он взглянул на современный мир, увидел институт однополых браков или достижения науки, ставящие под сомнение инстинкт в его описании, а именно создающие дисгармонию бытия, он, наверно, понял бы, как ошибался. Да и нужно ли понимать, когда сама мораль справедливости условна для человека. Напротив, инстинкт именно логичен! Ведь это поведение в создаваемых условиях, основанное на причине и следствии, поэтому поведенческая программа всегда логична! Разве сможет утверждать кто либо, что справедливость исходит из логики или не логики? Ведь, логичный макромир и есть порождение самого нелогичного микромира! Свойство разума, позволяющее познать себя, – не дисгармония, а благо человека которого, возможно, нет нигде во всей Вселенной. Дисгармония не в том, что нелогичный и несправедливый человек может познать себя, а в том, что он с надуманным «уставом» своего гармоничного мира пытается объяснить истинный дисгармоничный мир.
Мыслитель утверждал: ««Зверь», сидящий в человеке, был обманут морально. Как вынужденная ложь, без которой он растерзал бы нас. Без заблуждений, которые лежат в основе морали, без допущений, человек остался бы зверем. Теперь же он признал себя чем-то высшим и поставил над собой строгие законы. Поэтому он ненавидит более близкие к зверству ступени». Можно не согласиться с такой трактовкой сути человека из-за того, что есть более глубокие причины отказа от прошлого. Но один только факт, что человек придумал мораль, пусть ложную, дал ему такой мощный стимул к развитию разума, позволившего в спринтерском темпе оторваться от своего предка «зверя», и ничто, и никогда не соизмерится в полезности этого явления. Возможно, он стыдится своего стадного прошлого, ведь он теперь мнит себя Богом, но ненависти нет. А «Зверь» никуда не исчез, он так и сидит в подсознании, другое дело, что сознание стало слишком большим и затмило все, что меньше – подсознание. Подтверждением наличия того самого зверя в человеке является все зло, сопровождающее человека в истории его развития под разной моралью. Животный мир давно сосуществует с природой в гармонии, человек же так и не научился жить в гармонии не только с природой, но и с самим собой.
Ницше писал: «Любая мораль, как заповедь жизни, исполняется по канонам «должен» и «не должен». Любая мораль направлена против природы, против корней (истоков жизни) – наперекор». Но извините, если человек родился, что является истоком жизни, разве он не должен жить? Как только человек заканчивает свою жизнь преждевременно и сознательно (суицидом), то религия это считается греховным деянием. И где противоречие морали к истокам, если истина в том, что человек обязан и должен жить, коль он родился. Иногда, читая Ницше, приходишь к мысли, что человек уподобился моральному мазохизму, каждый раз придумывающему все более и более изощренные методы морали против себя. Ему приятно делать себе больно? Чем можно обосновывать такое упорное желание? Только злостью, значит, мы должны допустить, что человек весь состоит из злого начала, что неверно априори. Псевдоистина злого начала, созданная самим человеком, как следствие, породила мораль для борьбы с одним началом – со злом, в чем она преуспела, ведь мир, относительно, подобрел. Но полное искоренение зла невозможно. Причина – в другой истине: невозможности существования однополярного мира. Не познав зла, не понять добра.
Ницше писал о «свободном и связанном уме»: «Свободный ум знает отныне, кому «он должен», он повиновался, и знает также, что назначение распоряжается нами, даже когда мы еще не знаем его; будущее управляет нашим сегодняшним днем». О каком назначении говорил Ницше: о «господине случае», спровоцировавшем появление на земле человека, или о будущем как хорошо забытом прошлом, руководящим нами, а может о цикличности и закономерности процессов? В этом видится влияние того рокового вещего сна в детстве: отца, уносившего младенца в могилу. Он так и не смог объяснить своему разуму причину вещего сна как явления, отсюда компромисс – псевдоистина, что будущее управляет настоящим. Мы слышим иногда, что в будущем встречаются вещи из прошлого. И что из этого вытекает? Ничего познавательного, да и куда деваться вещам, все мы пользуемся одними и теми же вещами. А чтобы объяснить вещие сны, порождающие подобные мысли, необходимо разобраться со свойством памяти и психики человека. То, что в нашей жизни много случайных совпадений, которые человек не может объяснить разумом, всем известно. Когда же разум не может объяснить, он ищет компромисс, например: несколько случайностей уже закономерность. Но если речь идет о той «истине», руководящей нами, почему Ницше не объяснил ее? Он не знал, в чем она, в труде «Заратустра» намекая: «Истина в бесконечности». Но бесконечность порождает неопределенность, как безначалие. Великая истина «в начале и конце», ибо материя имеет свойство начала и конца, предопределяющей цикличность процесса, а мы являемся продуктом материи.