Мерцание золотых огней
Шрифт:
– Я не скрывал, я сказал - её зовут Юлия Малюкова. Сообщ ница. Проститутка вокзальная.
– Ты врешь, Колготин!
– Иваненко злорадно усмехнулся.
– В суде посмеются над твоими утверждениями, что девушка, которая жила у тебя, заставила совершить преступление. Сам подумай, ес ли муж, разозлится на жену, пойдет, убьет, ограбит, а потом скажет: это она меня подговорила, я хороший, отпустите на волю, а её арестуйте... Кто-нибудь поверит? Поэтому, предупреждаю: забудь о Юлии Малюковой и давай говорить о настоящих сообщни ках. Ну, ты будешь давать показания?
– Забыть?
– Колготин кричал, брызгая слюной.
– Да только запомни: она и тебя прищучит! Она в Ростове троих убила, сама сказала! Сперва ноги растопырит, а потом людей гробит, стерва! Ты ещё узнаешь её, хорошенько узна ешь, тогда и вспомнишь меня!
Иваненко нахмурился.
– Речь не о ней, а о тебе, Колготин. Что она тебе говорила
– никого не интересует. Ты взрослый человек, сам отвечаешь за свои поступки. Ты совершил преступление и был задержан с полич ным. В зону пойдешь в любом случае, вопрос в том, на какой срок. Назовешь адреса, имена сообщников - можешь рассчитывать на снисхождение. Будешь упорствовать, нести чушь о девушке, ко торая заставила тебя ограбить квартиру - получишь на полную ка тушку. Ну?
– Я сказал все, что знаю. И предупредил тебя: ещё узнаешь, кто она такая, эта шлюшка! Сладенькая на полчаса, да потом горько будет не один год.
– Ты ничего не понял, Колготин, - недобро сощурился Иванен ко. Нажал кнопку и приказал конвоиру.
– Увести.
28
К счастью, рана оказалась несерьезной. Из травмопункта по ликлиники, где Вадиму оказали первую помощь, он позвонил отцу, и тот сам примчался через тридцать минут на реанимобиле, забрал в свой институт. А вскоре туда прибежала и мать. Павел Сергее вич собственноручно провел тщательное обследование с компьютер ной томограммой мозга и убедился, что сын отделался легким сот рясением. Вадим засобирался было домой, но Павел Сергеевич нас тойчиво попросил его побыть в институте хотя бы до завтра. А там, если повторное обследование покажет, что сдвигов в худшую сторону не намечается, он отвезет сына домой.
Родители были были так взволнованы случившимся, что Вадим не стал спорить. До завтра, так до завтра. Тем более, отец бу дет поблизости до позднего вечера, можно поговорить, наконец, по душам. А то все некогда...
За окном таял вчерашний снег, по-весеннему синие сумерки опускались на город. Вадим включил настольную лампу и снова прилег на деревянную кровать поверх синего одеяла. В одномест ной палате было тепло, а в душе холодно. Боль понемногу сме нялась злостью, но легче от этого не стало.
Потому что злиться можно было только на себя, на свое не постижимое легкомыслие. Или постижимое? Все же она красивая девчонка. И красиво обманула его. Обвела вокруг пальца, как опытный наперсточник подвыпившего провинциала.
Повязку она не могла сменить сама! А он и уши развесил, не подумал, что красивая женщина сама просится к нему в постель, а это никогда добром не кончается! Дешево хорошо не бывает. За красивой женщиной нужно ухаживать, добиваться её благосклоннос ти, завоевывать... А если она сама нужно сто раз подумать, что ей нужно на самом деле.
Не подумал, не предположил, не просчитал возможные пос ледствия! А она все просчитала...
Черт побери! Он даже влюбился в нее... А как это называет ся, если сидишь весь вечер дома и ждешь звонка? Даже после то го, как понял: телефон дала неправильный? Полночи не мог ус нуть, и все мысли были о ней!
Вадим машинально потрогал повязку, кисло усмехнулся. Ду мал, ждал за это и получил по голове. Когда не ждал, а просто набирал номер и вызывал - все было нормально.
Но какая актриса в ней пропадает! Как она отдавалась! Не истово, страстно, с таким неподдельным наслаждением, что у него голова пошла кругом. А на самом деле балдела от того, что у неё получилось... Утром даже покормить его хотела - отблагодарить за глупость...
Интересно, после такой ночи она удовлетворила сообщника? Наверное.
Вадим скрипнул зубами. Подлая тварь! Права, тысячу раз права была Люда. Вот, кто, действительно, любит его. А он как обошелся с нею?
Осторожный стук в дверь отвлек его от мрачных мыслей.
– Да!
– громко сказал Вадим. Усмехнулся и добавил.
– Дверь не заперта.
Как будто в больничной палате можно запереть дверь!
– Ты похож на раненого партизана, - сказал Чернов. Он подо шел к кровати, нарочитым жестом остановил движение Лавренть ева.
– Лежите, лежите, господин пострадавший.
– Откуда узнал, что я здесь?
– удивился Вадим.
– Павел Сергеевич сообщил, что ты сегодня вряд ли сможешь исполнять служебные обязанности. Потому как получил череп но-мозговую травму. Ну, что с черепом, я и сам вижу. А как нас чет мозгов?
– Немного осталось.
– А нам и не нужно много. Когда в фирме все нормально, це нятся работники, которые мало думают и много делают. Я шучу, шучу. Кстати, вся команда передает тебе привет и желает скорей шего выздоровления. Рвались приехать, навестить любимого гене рального менеджера, да я не позволил. Работать надо.
– Спасибо. Скажи, завтра я сам навещу их.
– Завтра не вздумай. Черепно-мозговая - это тебе не шутки. Но ты нормально выглядишь, Вадик, я рад. Принес тут тебе...
– он принялся выкладывать из пластикового пакета ананасы, яблоки, груши, бананы.
Лаврентьев с интересом наблюдал, как растет на тумбочке аппетитный натюрморт, а потом усмехнулся.
– Чего-то не хватает, Мишка.
– Я не знаю, можно тебе, или нет...
– засомневался Чернов.
– Можно. Я тут задержался потому, что отец просил. Не хо телось огорчать старика. Завтра уеду домой.
– Ну тогда...
– Чернов с опаской посмотрел на дверь и выта щил из пакета бутылку виски и два одноразовых стаканчика. Быст ро наполнил их, протянул один Вадиму.
– Давай. И - рассказывай, что с тобой случилось.
Вадим рассказал о звонке лейтенанта, о визите грабителя и... ни словом не упомянул о Юле.
– Я говорил тебе: поставь израильскую дверь. Там суперзам ки, ни один грабитель не откроет.
– Дверь у меня нормальная. Я сам хотел, чтобы он открыл её, вошел и попал в лапы этого Иваненко.