Мерцание
Шрифт:
Максимов обратил внимание на то, что Куделин даже не посмотрел на его визитку, а имя-отчество запомнил, судя по всему, с первого раза, во время их телефонного разговора.
"А дедуля не так прост, как кажется!" - подумалось ему.
– Родители Бориса умерли много лет назад, так что кроме Альбины на часть наследства, наверное, может претендовать только их... э-э-э... дочь... приёмная дочь Анфиса. Но это все сведения, которые могут быть связаны с наследованием, о которых я знаю. Ни о каких других близких родственниках... Хотя нет, постойте! Альбина как-то раз в разговоре упомянула свою то ли двоюродную, то ли троюродную сестру, которая живёт где-то на Дальнем Востоке.
Иван несколько озадачился: в источниках, которые он читал, в том числе в справке Светы, никакая родная или приёмная дочь не упоминалась, а до двоюродной, а тем более троюродной сестры ему и дела никакого не было. Однако на нескольких фотографиях в интернете, он припомнил, рядом с Тороповым стояла совсем молодая девушка.
– А вы уверены, что документы на удочерение Анфисы официально оформлены?
– Откуда?! Я просто знаю со слов Бориса, что Анфису, которая долгое время опекалась ими, они удочерили.
– Но документов не видели?
Старик усмехнулся:
– Молодой человек, я не считаю возможным, даже являясь близким другом семьи, настолько лезть в личные дела, чтобы спрашивать метрики!
– Да, конечно, извините, - Иван решил менять тему и выруливать на те вопросы, которые его интересовали на самом деле.
– Пётр Евгеньевич, а в последнее время вы не встречались с Тороповыми.
– Вы имеете в виду до... трагедии?
– уточнил Куделин и продолжил.
– Да, я встречался с Борисом несколько раз незадолго до его смерти. Раза два он приходил ко мне сюда, и мы с ним беседовали.
– А о чём беседовали?
Куделин прищурился:
– Вопрос выходит за рамки наследственного дела, вам не кажется?
Иван смутился и пробормотал:
– Да, но хочется иметь подробную информацию. Информация - это всё.
– Согласен. Предупреждён - значит вооружён. Ну, хорошо... Борис иногда приходил и обкатывал на мне некоторые свои литературные статьи. Он почему-то считал, что я представляю из себя этакую смесь среднестатистического читателя, литературного критика, писателя и бог весть ещё чего.
– А это не так?
– улыбнулся Иван.
– Не совсем, - простил ему некоторую вольность Куделин.
– Да, я много читаю, правда по большей части это научные статьи и монографии, но в том числе интересуюсь и современной художественной прозой, не чураюсь и поэзии.
Настала очередь удивиться Ивану - он вспомнил табличку на двери: "Профессор, д. ф. н. П. Е. Куделин".
– Как это вы интересуетесь? Вы же доктор филологии!
– Ошибаетесь, молодой человек. Я - доктор философских наук, заведую кафедрой философии в Университете.
Иван понял, что "ф" значит "философских", а не "филологических" и что из-за этой ошибки он теперь выглядит в глазах Куделина, мягко говоря, глуповато.
– Извините, Пётр Евгеньевич, моя оплошность.
– Ничего страшного. Просто я не понимаю, какое всё это имеет отношение к смерти и наследственному делу Бориса?
Иван почти искренне развел руками:
– Честно говоря, я и сам не знаю. Просто привык в любом деле выяснять все нюансы. Иногда случается, что какая-нибудь ничего не значащая на первый взгляд мелочь может радикально повлиять на всю работу. А когда Торопов приходил к вам в последний раз?
– Минутку...
– Куделин достал из кармана халата смартфон и что-то поискал в нём.
– Вот, нашёл. Он ко мне приходил седьмого июня.
– Седьмого, - тихо повторил детектив.
– А десятого умер...
– Что вы говорите?
– не расслышал его Куделин и слегка наклонил голову.
– Я говорю, что через три дня после вашей с ним встречи он умер.
– Через три дня? А, да, выходит так.
– Эта встреча ничем не отличалась от других?
Философ пожал плечами:
– Нет, он мне прочитал очередную критическую статью, мы поспорили, как полагается, потом он меня спрашивал, что интересного я прочитал среди последних новинок. Вот, пожалуй, и всё. На этом мы и расстались... Кто ж знал, что я его вижу в последний раз.
– И он вам после визита не звонил?
Старик секунду помолчал, потом коротко ответил:
– Нет.
Иван встал:
– Спасибо вам, Пётр Евгеньевич, за то, что приняли меня и ответили на вопросы.
Профессор тоже поднялся и оперся на трость:
– Я очень надеюсь, что у Альбины не возникнет никаких трудностей с наследством. Кстати, а как оно велико?
Вопрос был поставлен спокойным тоном, но Иван почувствовал, что Куделин задал его не случайно: он, по-видимому, не вполне поверил в то, что детектив ведёт именно наследственное дело, а не расследование обстоятельств смерти Торопова. Но Иван подготовился к такому повороту событий.
– К сожалению, это является тайной следствия, но могу вам сказать, что по большей части речь идёт не о финансовых ценностях, а о материальных - недвижимость, библиотека...
– Понятно, Иван Александрович. Разрешите, я вас провожу?
Иван пропустил профессора вперёд и медленно пошёл по коридору, внимательно рассматривая восхитительные пейзажи Куделина-младшего.
– А выставки или вернисажи ваш сын устраивает?
– Сын погиб, - коротко ответил шагавший впереди Куделин.
– А мне трудно, времени всё нет... Ну, что ж, господин сыщик, всего вам доброго!
Старик щёлкнул замком. Лежавшая на своём коврике Альма подняла ухо и чуть скосила глаза на гостя - вставать ей явно не хотелось.
– Спасибо вам ещё раз и до свидания!
Дверь закрылась, и Иван остался один. Он вызвал лифт, спустился на первый этаж и зашагал к машине. Если бы он поднял голову, то увидел, что, чуть отодвинув занавеску, Куделин внимательно смотрит ему вслед из окна.
Профессор дождался, пока детектив не отъехал, но от окна не отошёл. Спустя несколько секунд он был вознаграждён за терпение: от соседнего подъезда за "Хёндэ" Максимова неторопливо двинулась неприметная старенькая "Пежо".