Мерцание
Шрифт:
А вчерашний вечер закончился на оптимистической ноте, и дела конторы были с удовольствием отодвинуты на задний план. Правда, позволив проводить себя до дома, Света решительно пресекла все попытки Ивана проникнуть к ней в квартиру на предмет "попить чайку". Он, однако, не очень обиделся и даже, наоборот, засчитал этот эпизод в актив девушки.
Максимов тряхнул головой, отгоняя приятные воспоминания, и, набрав телефон клиники, договорился о том, что сегодня привезёт оригинал запроса на томограмму Торопова. После этого он засунул документ обратно в жёсткий полупрозрачный файл
– Привет экспертному сообществу!
– Иван плюхнулся в офисное кресло и вытянул ноги.
– Свет, ну как, готова справка?
– Привет, сейчас распечатаю.
Из лазерного принтера вылезли три листочка. Иван взял их и стал читать. К сожалению, значительная часть фактов была ему уже известна. Тем не менее нашлось и кое-что новое, что смогла обнаружить Света.
– Вот ты пишешь: "Люди, знавшие Торопова, отмечают его фантастическую эрудицию. В своих работах и в публичных выступлениях он совершенно спокойно мог страницами цитировать произведения тех авторов, о которых шла речь. Причём делал это легко и непринуждённо". Ну и что тут такого особенного, Свет? Человек, когда пишет статью, готовится к этому. Смотрит первоисточники...
– Максимов, читай внимательно. Там написано: "...и в публичных выступлениях". Под публичными выступлениями подразумеваются не только лекции на заданные темы, но и участие в различных диспутах, ток-шоу, семинарах. Он в одной дискуссии мог цитировать и анализировать куски текстов совершенно разных и по стилю, и по жанру авторов. Кстати, он являлся ведущим литературных рубрик в глянцевом журнале "Истеблишмент" и паре-тройке солидных газет. Это не считая специализированных изданий. И на телевидение его приглашали. Так что он известен не только в кругах литераторов, его хорошо знает и просто интеллигентная читающая публика.
Максимов потер кулаком лоб:
– И что это значит? Что это нам даёт?
– Это значит, Ваня, что Торопов был не просто классным специалистом, но и человеком, который любил своё дело. Короче, Торопов - несомненный талант, причём талант с большой буквы. Он досконально разбирался не только в нашей литературе, но и свободно ориентировался в зарубежной. Не случайно к его мнению прислушивались и наши, и западные критики и литературоведы. Почему-то считается, что он специалист по литературе ХХ-ХХI веков, но это не совсем так. Многие его работы посвящены литературе ХIX-XVIII веков. Некоторые утверждают, что такие фигуры, как Торопов, появляются не чаще раза в столетие.
– Так уж и в столетие...
– с сомнением произнёс Иван, встал и залез в холодильник в поисках чего-нибудь холодненького.
– Тоже мне, Белинский выискался...
Тонкие брови Светы прыгнули вверх.
– Максимов, занявшись этим делом, ты умнеешь на глазах! Надо же, Виссариона Григорьевича вспомнил. Не удивлюсь, если завтра ты станешь рассуждать о работах Герцена и Писарева, проанализируешь "Былое и думы".
– Ларионова, нечего кичиться своим филфаковским образованием!
– слегка обиделся Иван и откупорил банку фанты.
– Другие тоже не лаптем щи...
– Вань, что обижаешься? Ну, знаю я это. И потом - я заочно учусь в аспирантуре. Кроме этого, когда я готовила материал, то воленс-ноленс наталкивалась на эти фамилии. Ведь наш клиент как- никак известный критик. Так что...
– Ладно, ладно, проехали, эксперт, - Иван специально сделал ударение на "э".
– Возвращаемся к теме. Ты утверждаешь, что Торопов является чуть ли не гениальным...
– О гениальности я не говорила, а лишь о таланте. К тому же это не моё суждение, а мнение квалифицированных литературоведов.
– Хорошо. Но всё-таки, что из этого следует?
Света пожала плечами:
– Вот тут, Максимов, начинается область догадок и предположений. Если хочешь моё мнение, то нет здесь никаких подводных камней, всё ясно и понятно: человек просто умер. Ведь умирают же люди от старости...
Иван задумался и тихо произнёс:
– От старости, Свет, умирают в восемьдесят пять, в девяносто. В семьдесят пять здоровые мужики от старости не умирают, тут я согласен с вдовой.
– Спорное утверждение, Пинкертон. Но с другой стороны...
– Света вынула чайный пакетик из стакана и помешала ложечкой.
– С другой стороны, логика тоже есть. К тому же не каждый день умирают литературные критики международного масштаба.
Иван быстро глянул на Свету:
– Не каждый... но недавно чуть не помер ещё один... как его...
– Иван раскрыл файлы записной книжки на смартфоне.
– Вот: Слава Волович, ДТП, сейчас в реанимации. Свет, ну-ка глянь в нете, что за фрукт такой этот Волович?
Света застучала пальчиками по клавишам:
– Волович Братислав Милорадович, известный психотерапевт и психоаналитик... Похоже, серб по отцу.
– Опять известный! Совпадение? Надо бы проверить.
– Ваня, тебе поручено дело Торопова, при чём тут Волович?
– Но он тоже!..
– Что - тоже?
– Попал в переделку и теперь в больнице...
– Ты будешь выявлять всех людей умерших или попавших в аварию с начала июня и знавших Торопова?
– Нет, но...
– Мой тебе совет - сосредоточься на Торопове. В конце концов, если между смертью Торопова и аварией Воловича существует какая-то связь, она всплывёт.
– Тоже верно, - пробормотал Максимов и встал.
– Поеду, пожалуй, в клинику, отдам запрос на томограмму. А ты всё-таки поищи информацию о Воловиче.
– Иван, мне Очкарыч тоже может подбросить какое-нибудь дельце!
– Ничего он тебе не подбросит, Свет. Нет у него другого дельца. Голяк. Так что работай спокойно. Всё, я побежал.
Иван вышел из кабинета, оставив задумчивую Свету с чашкой чая в руке.
Четверг, 8 июля, 10 часов 15 минут
– Здравствуйте, Владимир Михайлович, - Иван постучал и заглянул в дверь с табличкой "к. м. н. Хромов В. М." - Мне сказали, что вы на месте, и я позволил себе...
– А-а... Детектив Максимов!
– Хромов оторвался от бумаг, заваливших почти весь его стол.
– Коль пришли, то заходите. С чем пожаловали?