Мерцающий огонь
Шрифт:
Она протянула меню официанту и пригубила вино:
– Да. Это мой родной язык – один из. Моя мать говорила по-французски дома.
– Вот как. – Теодор откинулся на спинку стула, зачарованно глядя на Вивиан. – А набирать тексты вы умеете?
– Да. Я занимаюсь магазином, а это подразумевает и оформление бумаг. Но печатаю не очень быстро.
У Теодора начал созревать план. Он подался вперед и, наклонившись над столом, сказал:
– А что, если я предложу вам работу в министерстве? Вы говорите по-французски – и это очень кстати. Мы каждый день нанимаем новых людей. В
Снова отпив вина, она уколола его любопытным взглядом:
– Нужны на случай, если мы отправимся воевать в Европу?
– Именно. Если это произойдет, может понадобиться что угодно. И, вероятно, ваши навыки очень нам пригодятся, Вивиан.
Она выглядела так, словно прикидывала, чем ей будет грозить должность в аппарате правительства.
– Хотите сделать меня своей секретаршей?
– Нет. Секретарша у меня уже есть. Я бы устроил вас в другой отдел. Возможно, вас зачислят в штат стенографисток, но потом, скорее всего, переведут на должность поинтереснее. У нас не так много девушек, которые говорят по-французски. Кто знает? Если мы действительно вступим в войну, такие навыки могут понадобиться для чего-то совсем другого. Как я уже сказал, вероятно, они очень нам пригодятся.
Официант принес им первые блюда, и они взяли ложки.
– Так что вы об этом думаете? – спросил Теодор.
– Не знаю. Как я могу бросить магазин? Отец без меня не справится.
– Может, это пойдет ему на пользу. Если вы уйдете, он, вероятно, станет меньше пить.
Она медленно ела, не поднимая глаз от своей тарелки.
– Надеюсь, вы хотя бы подумаете о моем предложении, – сказал он.
Разобравшись со своим супом, Теодор откинулся на спинку стула. Официант забрал его тарелку и снова исчез, оставив его в компании молчащей Вивиан. Теодор подозревал, что она не согласится на новую работу – ни за что не решится так кардинально изменить свою жизнь. По крайней мере, сразу. Скорее всего, от него потребуются терпение и настойчивость. Возможно, ему придется поужинать с ней еще несколько раз, прежде чем она сдастся. Эта перспектива, впрочем, казалась весьма заманчивой.
Они вернулись в Ист-Энд около восьми часов. Вивиан спешно открыла дверцу машины и выскользнула на улицу.
Теодор наклонился, чтобы лучше ее видеть, и напомнил:
– Обещайте мне подумать об этом. Мой рабочий номер у вас есть. Звоните в любое время.
– Хорошо. И спасибо вам за ужин. Я отлично провела вечер.
Она захлопнула дверцу, и ее сердце бешено заколотилось. Вдруг отец наблюдает за ней из окна и гадает: с кем она была, куда пропала после закрытия магазина?
Вивиан, ни разу не оглянувшись, взбежала по лестнице и отперла дверь квартиры. Остро чувствуя тошнотворный комок страха в животе, она на цыпочках вошла внутрь.
Дома было тихо. Она молилась, чтобы отец проспал все время ее отсутствия.
Половицы предательски скрипнули, когда она прошла по узкому коридору
Отца не было.
Резко выдохнув от облегчения, Вивиан отправилась на кухню – поискать, что можно приготовить ему на ужин.
Внизу громыхнула дверь. Она обернулась на звук тяжелых отцовских шагов. Он поднялся по лестнице, вставил ключ в замок…
Только бы он был трезвым.
Дверь отворилась, скрипнув ржавыми петлями. Вивиан тяжело сглотнула. Высокая фигура отца раскачивалась, а его налитые кровью глаза сверкали от гнева. Он сразу накинулся на нее:
– Тебя где черти носили?
– Нигде. – Ей хотелось придумать оправдание получше, но, возможно, она просто устала от тщетных попыток его задобрить. Ей казалось, что она уже целую вечность только этим и занималась.
– Врешь. Я видел, как ты возвращалась. Ты была с мужчиной. Кто он?
Мускул на левой щеке отца дрогнул, и она поняла, что сполна расплатится за свой побег. Вивиан инстинктивно попятилась и врезалась спиной в раковину.
– Ты его не знаешь. Но это в любом случае не твое дело. Я уже не ребенок. И не мама. Могу гулять с кем пожелаю.
Отец неуклюже качнулся в ее сторону:
– Что ты сейчас вякнула?
О боже. Вивиан осторожно двинулась к сушилке, на которой стояли кастрюли и сковородки.
– Я сказала, что я не мама. И ты не имеешь права указывать мне, что делать.
Она просчиталась! В пьяном угаре ему перечить не следовало. Он надвигался на Вивиан, как набиравший скорость паровоз, пока не вцепился пальцами в ее шею. Раньше такого не случалось, и Вивиан растерялась – она-то ждала пощечины или удара кулаком.
Она судорожно пыталась вздохнуть, пока он сжимал и разжимал руку. Его глаза пылали адской яростью и жаждой насилия. Хватит! Отпусти! Но говорить она не могла. Он зажал ее трахею, лишив возможности что-то сказать.
– За дурака меня держишь? – выдавил он.
В ее жилах билась обжигающая паника. Она ударила его по рукам, отчаянно пытаясь высвободиться. Затем она почувствовала слабость, мир вокруг начал затуманиваться, голова безвольно запрокинулась назад. Но сдаваться она не собиралась. Ее всколыхнула дикая ярость, она потянулась в сторону и схватила сковородку.
Бам!
Не мешкая, она с силой ударила отца по голове. Он разжал руки и упал навзничь, она рухнула рядом с ним на колени.
Потребовалось несколько секунд, чтобы шок и паника отступили. Вивиан судорожно хватала ртом воздух. И вдруг поняла, что отец лежит неподвижно.
Она перевернула его и встряхнула за плечи:
– О боже. Папа! Вставай!
Неужели он умер?
Она прижалась ухом к его груди, пытаясь уловить биение сердца. Услышав ровный стук, с облегчением отстранилась. Осмотрела его голову в поисках крови, но обнаружила только вспухшую в месте удара шишку.
– Папа, проснись.
Наконец он застонал, ее ноздрей коснулся отвратительный запах перегара. Она всерьез боялась заболеть от всех этих переживаний.
Пьяно моргнув, он уставился на нее снизу вверх.