Мэри. Не герой моего романа
Шрифт:
Так они шли какое-то время в молчании, когда мистер Треверс наконец осмелился его нарушить:
– Мисс Лодж?
– Да?
– Мэри подняла глаза и посмотрела ему в лицо, а потом, устыдившись, тут же отвернулась. Она не хотела, чтобы мистер Треверс видел, как горят её щёки.
– Как поживает ваш кузен?
Мэри не ожидала этого вопроса. Она давно не видела Джеймса и, честно говоря, совсем не хотела видеть. Поэтому с удивлением ответила:
– Хорошо.
– Надюсь, он здоров?
– Не знаю. Я давно не видела его.
– Недоумевая всё больше и больше, ответила мисс Лодж.
– Я слышал, будто он собирается породниться с одним знатным семейством.
– Боюсь, до меня не доходили такие слухи.
– Улыбаясь, ответила Мэри, догадываясь, куда клонит мистер Треверс. Она немного помолчала и, набравшись смелости, продолжила разговор в том же полушутливом тоне.
– Вы уже задали столько вопросов, что теперь мой черёд.
– Ну что-ж, спрашивайте.
– Расскажите мне про вашу матушку.
– Задала свой самый желанный вопрос Мэри. Ей очень хотелось узнать больше о миссис Треверс.
– Я очень мало помню свою мать.
– Тихо начал мистер Треверс.
– И кроме общих слов не могу сказать, пожалуй, ничего. Она была очень красива. Это я знаю и помню. У меня есть её портрет. Только он и несколько мелочей остались мне от неё теперь, когда нет Мейплза. Вот смотрите, это моя матушка - миссис Марианна Треверс, урождённая Мозгрейв.
– Мистер Треверс достал медальон и показал девушке. Мэри почувствовала гордость в его голосе, когда он сказал о матушке, и всмотрелась в портрет. На неё смотрела красивая женщина с нежным выражением ясных синих глаз. Золотые (цвет, наверное, был немного преувеличен художником) локоны, закрученные по моде того времени, спадали на плечи. Женщина казалась олицетворением смиренной жены и нежной матери. Всё её существо словно дышало покоем. Мэри вспомнила портрет своей матери, урожденной мисс Бентам в молодости и поразилась отличиям. Луиза Бентам в молодости была очень красива. Но эта красота скорее отталкивала, чем привлекала. Это была холодная красота зимней ночи, не способная никого согреть. Марианна Мозгрейв была не такой. Её красота согревала, дарила отдохновение и утешение. Мэри вдруг захотелась обнять эту прекрасную женщину с портрета, получить хоть немного материнской ласки, любви и заботы. Как же жалко, что миссис Треверс умерла так рано! Вдвойне жалко!
Мэри подняла глаза от портрета и увидела, что мистер Треверс внимательно за ней наблюдает. Наверное, он узнал то, что хотел. Потому что на лице девушки отражалось всё, о чём она думает. Во всяком случае он задал следующий вопрос, исходя из своих наблюдений:
– Мисс Лодж, вам понравилась моя матушка?
– Словно бы она её знала.
– Да.
– Мэри поняла его.
– Она очень красивая женщина и очень...
– Она замешкалась, подбирая нужное слово.
– Добрая.
– Да, мама была очень доброй. Она никогда не ругала меня, когда я шалил. Но это было так давно, что я почти не помню.
– Вы жалеете, что у вас не сохранилось больше воспоминаний о ней?
– О, да! Я расспрашивал отца, сколько мог, пока ему не становилось больно разговаривать о ней. Но свои воспоминания - это нечто другое, лучшее.
– Ваш отец наверное был очень счастлив с вашей матушкой.
– Очень! Каждый день дарил им более полное, многогранное счастье. Они жертвовали всем ради друг друга, но ничего не теряли, становясь каждый только полнее и богаче от этой жертвы. Когда мама умерла, мой отец очень тяжело переживал эту потерю, но как сильный человек не стал искать утешений в вине или играх. Он начал только больше заботиться обо мне и пытался заменить мать. Он надеялся обеспечить меня, участвуя в рисковых денежных операциях и обанкротился. Сердце его не выдержало. Я просил его не вкладывать деньги в это предприятие, но отец не слушал. Он считал своим долгом перед матерью дать мне всё, в том числе и деньги. Ведь мама была из богатого и знатного рода, а он - потомок торговца с небольшим состоянием. Он всегда считал себя обязанным ей и радовался как ребёнок, что она вышла за него замуж.
– Я думаю, что ваш отец не должен был рисковать своей жизнью и благополучием сына ради иллюзорного богатства.
– Тихо произнесла Мэри.
– Но он считал себя виновным в том, что мама не получила всё, что ей причиталось от рождения.
– Даже если бы она всё это получила, вряд ли что-либо было бы ей дороже вашего отца.
– Да. Это так. Но всё же вы слишком недооцениваете богатство.
– А вы переоцениваете!
Мэри и мистер Треверс стояли и смотрели друг на друга. Потом, словно нехотя, он отвёл взгляд и произнёс:
– Мисс Лодж, пожалуй, мне пора. Да и вас, наверное, уже ждут дома.
– До свидания, мистер Треверс.
– Прощайте! Всё-таки вы недооцениваете богатство и те привелегии, которое оно даёт в обществе, потому что у вас это всё есть от рождения.
И мистер Треверс ускакал, так и не обернувшись, оставив Мэри в недоумении вспоминать его последние слова. Она чувствовала боль и досаду. Девушка мучалась вопросом - чем она обидела мистера Треверса, что он так резко прервал их общение? Возможно ли, что он никак не мог забыть миссис Кронфорд и боялся, что она окажется такой же. Или? Резкая, как боль догадка пронзила мысли Мэри. Может быть он увидел, что всё зашло слишком далеко и решил остановиться, пока не поздно? Может его сердцем всё ещё владеет она? Расстроенная, в смятении чувств, Мэри решила подождать, пока следующая встреча с мистером Треверсом объяснит всё.
Глава 8.
Дни шли, а мистер Треверс так больше и не появился. Мэри мучалась, пытаясь понять, что она сделала или сказала не так. Почему он не приезжает? Но потом старалась удержать свои мысли. Он не обязан приезжать. Он, собственно, говоря прямо, не давал ей никакой надежды. Наверняка есть какие-нибудь дела, которые задерживают его. Но она томилась от неизвестности. Может быть он заболел? Новости не от кого было узнать. Очень часто к ним заходили миссис Кирк и миссис Уинсли, но они ничего про него не рассказывали, а она не спрашивала.
Однажды утром, после завтрака, Мэри поднялась в свою комнату, чтобы сделать запись в дневник, когда по аллее процокали копыта. Сердце её забилось так сильно, что готово было вычкочить из груди. Она забыла, что матушка пообещала никогда больше не принимать мистера Треверса, забыла, что может последовать за его приходом. Она опрометью бросилась вниз по лестнице.
В гостиной непривычно ярко для летнего дня горел камин. Миссис Лодж сидела у огня. Мэри показалось на секунду, что она видит краешек какой-то обгорелой бумаги, но тут матушка постучала кочергой по поленьям, пламя взвилось так сильно, что уже ничего невозможно было разглядеть. Тогда миссис Лодж встала и повернулась к Мэри. Кажется, она что-то хотела сказать, когда вошедший слуга доложил:
– Полковник Фарджел хочет видеть мисс Лодж.
Матушка тут же поднялась:
– Мэри, передай ему, что мне что-то нездоровится.
– Хорошо, матушка. Но что с вами? Может быть вам помочь, вызвать мистера Сайлеса?
– Нет, нет. Всё хорошо.
– И миссис Лодж поспешно вышла из комнаты. Если бы Мэри присмотрелась повнимательней, то увидела бы, что матушка выглядит как человек, которого мучает совесть за какой-то проступок. Но Мэри было не до этого. Мистер Фарджел хотел видеть её, именно её. Наверное, он знает, где мистер Треверс. Может быть, он даже что-то хочет передать ей от него.