Мэри. Не герой моего романа
Шрифт:
При слове "возможно", у Мэри забрезжила смутная надежда. Она любила свою матушку, хоть, наверное, и вполовину не так, как любила бы такую мать, как миссис Марианна Треверс. Ей иногда так хотелось прижаться к нежному материнскому плечу, почувствовать ласку и заботу тёплых маминых рук, хотелось уюта и защиты. Она порой задыхалась в старом, чопорном доме, который словно всей громадой своего векового строгого наследия, давил на неё. Но миссис Лодж, не могла дать дочери того, в чём она так отчаянно нуждалась, не могла выразить той страстной, своеобразной любви, которую испытывала к дочери.
– Хорошо, я скажу об этом матушке.
– Ответила доктору Мэри.
– Да, и не забудьте, мисс Лодж, - никаких волнений. Я буду приходить каждый день, а если случится что-то непредвиденное, вызывайте меня в любое время.
– Мистер Сайлес дал указания по поводу ухода за больной и поспешил откланяться. Его ждали другие пациенты.
И снова для Мэри потянулись долгие безотрадные дни, горькие вдвойне, потому что миссис Лодж не могла страдать молча. Она изводила дочь и слуг бесплодными сетованиями и капризами. Она страдала от того, что Джеймс, в отличии от всего, о чём она говорила и думала, оказался таким непостоянным, а Белла обманула её. И эта тема, вместе с бесплодными сожалениями о несчастной судьбе дочери, была её излюблённой темой для разговора. Мэри очень была бы благодарна матери, если бы та не упоминала постоянно о её несчастной судьбе. Она словно растравляла рану, которая с таким трудом зажила. Но, увы, матушку каждый день приходилось терпеливо выслушивать.
Вот и сегодня, ухаживая за больной, девушка молчала, боясь выдать своё раздражение, а миссис Лодж продолжала свой обычный теперь разговор.
– Мэри, поправь одеяло! Да не так! Ничего то ты не умеешь! За что мне такая судьба? Почему так всё случилось? Ах, выйди бы ты несколькими месяцами ранее за Джеймса, скольких бед можно было бы избежать! Бедная моя девочка! Я постоянно плачу, думая о твоей судьбе. Что же с тобой станется?
– Миссис Лодж, вот ваши лекарства, которые прописал доктор.
– Нарушила поток грустных излияний сиделка, зайдя в комнату. Миссис Лодж приняла лекарства.
Мэри знала, что после них, матушка скоро заснёт и она сможет, наконец, остаться одна. Она содрогнулась, услышав как мать сетует, что она раньше не вышла за Джеймса. Каким кошмаром было бы жить с человеком, который её не любит, а только лицемерно делает вид, что она ему нужна и каждый день следует этому виду. Нет! Пусть лучше она никогда не выйдет замуж, чем выйдет так. И Мэри вспомнила, как говорила на эту тему с мистером Треверсом в первый день их знакомства. Невольный вздох вырвался у неё.
На самом деле у Мэри уже давно не было времени на мечты и сожаления. И это даже к лучшему, ибо тогда бы чёрная, мрачная тоска, наступление которой она всегда чувствовала, оставаясь одна, навалилась бы на неё с полной силой. Она думала о Белле и Джеймсе. Они не осмелились прийти, чтобы осведомиться о здоровье миссис Лодж. Только прислали коротенькие записки, каждый в своём стиле: Белла - проникновенно-покаянную, а Джеймс - слащаво-льстивую. Прочитав эти записки, Мэри в который раз поблагодарила Господа, за то, что он избавили её от такого замужества. Но чем ярче она видела всю эту притворную сущность кузена, тем ярче на его фоне сиял образ мистера Треверса. Она не могла его забыть. Это было невозможно. И любить его меньше, чем раньше не могла. Наоборот мистер Треверс становился ей в разлуке ещё ближе, ещё дороже.
– Мисс Лодж, к вам пришли.
– Постучала в комнату запыхавшаяся Кэтти.
– Хорошо, Кэтти, уже иду.
Мэри спустилась в гостиную, гадая, кто пришёл. Миссис Кирк с Шарлоттой и миссис Уинсли с дочерьми были несколько дней назад, и многочисленные соседи уже нанесли визиты вежливости, полковник Фарджел прислал письмо матушке. Вроде больше было некому. Или? Сердце радостно забилось, когда знакомый голосок Мег раздался в гостиной.
– Мэри, дорогая моя, я так рада тебя видеть!
– О, Мег, ты приехала!
– Мэри обняла свою кузину. Она ждала Мег, но не так скоро, и появление кузины было радостным сюрпризом в череде грустных событий её жизни. Сегодня Мег была единственным, пожалуй, человеком, кроме полковника (но он был далеко), который мог посочувствовать и разделить её боль. А Мэри так нуждалась в утешении, что согласна была собирать его по крупинкам.
После первых слов сожаления и сочувствия, Мег окинула странным взглядом фигуру кузины и произнесла:
– Мэри, ты похудела и носишь теперь такие ужасно некрасивые платья! Прости меня, но это нехорошо! Я тебя так сильно люблю, что не могу тебе не сказать.
– Мэри удивилась, но не обиделась. Она почувствовала, что кузина изменилась. Мег словно повзрослела и раскрылась, как бутон под действием солнечного света. Теперь это была не просто глупышка Мег, увлекающаяся дешёвыми романами, а молодая рассудительная женщина. И так изменила её любовь к некоему Эдварду, которого Мэри ещё не знала, но уже уважала.
– Мег, но я не могу теперь иначе. Какая мне разница, как одеваться, если у меня есть это.
– И Мэри откинула вуаль. Мег отодвинулась немного, посмотрела на кузину, а потом лишь крепче обняла её.
– Знаешь, Мэри, это вовсе не так важно как ты думаешь. Главное, это то, что внутри тебя, твой стержень, твой характер. За это будут или не будут любить тебя. А если ты позволишь себе носить эти жуткие лилово-коричневые платья и такую плотную и тёмную вуаль, ты точно будешь отпугивать людей. Наверное, я не имею права так говорить, и ты думаешь, что я неискренне тебе сочувствую, потому что я очень счастлива, но мне, правда, очень тебя жалко. И я очень сильно хочу, чтобы ты была так же счастлива, как я. А я чувствую себя самой счастливой девушкой во всей Англии!
Мэри улыбалась во время этого сбивчивого монолога кузины. Как она была ей благодарна! Они поговорили ещё немного, а потом Мэри попросила:
– Расскажи мне про мистера Скотта.
– О, Мэри, я могу говорить про него часами, но лучше будет, если он сам как-нибудь придёт к тебе, и ты увидишь его и узнаешь, какой он хороший. Теперь он часто будет приезжать к нам. Его пригласил лично папа, представляешь? А пожениться мы решили примерно зимой или может быть следующей весной. Тогда Эдвард выйдет в отставку и мы отпразднуем свадьбу.
– Я очень рада за вас.
– Я знаю, дорогая.
– Потом, помолчав немного, Мег робко спросила, - Мэри, а Джеймс не приходил к тебе?
– Нет.
– Я так и знала. Он хочет спрятаться и исчезнуть с глаз долой. Но меня это его предательство возмущает. Ведь все считали вас женихом и невестой.
– Я не в обиде на него.
– Тихо ответила Мэри.
– Ты знаешь, кому принадлежит моё сердце.
– Знаю. А про него ничего не слышно?
– Нет. Не будем говорить об этом!
– Поспешно прервала её Мэри. Рана в душе отозвалась болью на упоминание о мистере Треверсе.