Мэри. Не герой моего романа
Шрифт:
– Для настоящей любви нет препятствий. Если бы я вас любил, Мэри, для меня не имели бы значения эти шрамы. Я знаю своего друга. Не в его характере отказываться от своей любви из-за незначительных перемен.
Мэри покраснела, услышав эти слова. Они всколыхнули всё то, с чем она тщетно боролась все эти дни. И они дали ей надежду, смутную и неопределённую, надежду, в которую она сама не хотела ещё верить. И она убедила себя не верить. Но одна мысль радостью всколыхнулась в ней, дала новый смысл её жизни - поступать так, как понравилось бы мистеру Треверсу. Пусть, пусть они даже больше никогда не увидятся. Но он - тот человек, кого единственно она могла бы любить. А разве от того, что он никогда не ответит ей взаимностью, её любовь угаснет? Нет, тысяча раз нет! Пусть этот светоч, даже недосягаемый будет светить ей всю жизнь!
– Если вы будете в чём-то нуждаться или испытывать какие-то трудности, пишите мне по новому адресу, в полк. И не отчаивайтесь.
И, попрощавшись, полковник вышел. Мэри вздохнула и, стерев слёзы с лица, отправилась в свою комнату. Она сама не понимала, что изменилось внутри неё, но давящее отчаяние исчезло. Она снова хотела жить. Силы для этого ей давала надежда, и ещё та неоформившаяся мысль: жить ради него.
Глава 10.
– Мэри, пришли Изабелла и Эмили Боунз. Сойди, пожалуйста к ним. А то мне что-то нездоровится.
– Миссис Лодж разговаривала с дочерью, лёжа на кровати в своей мрачной спальне. Теперь она проводила там всё и больше времени. После того злосчастного дня, отнявшего у её дочери всякие виды на будущее, она очень сдала.
– Хорошо, матушка.
– Кротко ответила Мэри и, вздохнув, поспешила спуститься в гостиную.
– Мэри, милая моя! Ну как ты себя чувствуешь? Я вся распереживалась.
– Заговорила Изабелла, когда девушка вошла в гостиную. Правда по виду мисс Боунз нельзя было сказать, что она волновалась и что она вообще может за кого-то переживать.
Мэри заверила Изабеллу, что чувствует себя нормально. Они вежливо поговорили на отвлечённые темы. Потом Эмили вдруг совсем бесцеремонно спросила:
– Что ты теперь намереваешься делать, моя дорогая? Белла сказала мне, что твоё лицо совсем обезображенно. А Джеймс...
Белла при этих словах покраснела и дёрнула сестру за рукав. Та замолчала, состроив обиженную мину. Мэри гневно и с презрением посмотрела на обеих сестёр. Это было не только бестактно, но и безжалостно - вместо сочувствия - лезть со своим злым любопытством. Она гордо вскинула голову и резко ответила:
– А что, разве в моей жизни что-то сильно изменилось?
– Ах, Боже мой, Мэри! Не обижайся на Эмили. Сердце у неё доброе. Мы просто думали, как тебе помочь, вот она и спросила.
– Извинилась Белла. А глаза её смотрели на Мэри с превосходством и жалостью. Она прекрасно сознавала свою красоту и была в ней уверена. Поэтому жалость к тем, кого она считала ниже себя, её не ущемляла. Мэри хорошо знала эту сторону характера Беллы, и только вздохнула в ответ, отвернувшись от сестёр к окну. Теперь везде она будет встречать такое жалостливо-покровительное отношение. Ах, как оно ей противно!
Осведомившись для приличия о здоровье матушки, Белла поспешила закончить разговор и попрощалась. У неё было некоторое чувство такта и глупость сестры заставляла её чувствовать себя неловко.
Мэри вздохнула с облегчением, когда они ушли. Она ещё сидела в гостиной, когда принесли письмо от Мег. Мэри открыла и пробежала его глазами, потом разочарованно отложила. Мег вернётся ещё нескоро - только через неделю. Потому что они объявили в Лондоне о своей помолвке с Эдвардом, а родители решили отпраздновать помолвку. Помолвка... Да, это то, чего у неё никогда не будет. Мэри задумалась и мысли её были невеселы. Но она отогнала их и открыла во второй раз письмо Мег, чтобы прочитать его уже подробно. Мег искренне сопереживала её горю. Из письма видно было, что она разрывается между любовью к Эдварду и любовью к сестре. И её сочувствие было искренним. Но вот Мэри увидела в письме ещё одну новость. На мгновение ей стало больно, но потом боль прошла, чтобы больше не вернуться. Мег сообщала о помолвке брата и Изабеллы Боунз, состоявшейся четыре дня назад в Лондоне.
Да, Джеймс значит своего не упустил и, наверное, под предлогом того, что Мэри теперь безобразна, а значит и не идёт на роль жены. Пока она была здорова, кузен боялся объявить о помолвке. Но теперь путь свободен и никто его не осудит, хоть и знают, что он ухаживал за Мэри, а родители благосклонно смотрели на этот брак. Да. Теперь всегда будет так. Она всегда будет лишней на празднике жизни. Ничего не поделаешь. Мэри, если можно так сказать, почти смирилась со своим уродством. Она не спрашивала "за что" и "зачем", просто подтянулась, повзрослела, вся как-то стала строже. Словно попрощалась навсегда с детством, мечтами и надеждами. Она хотела стать полезной людям, она хотела отныне жить для этого, ведь больше ей ничего не оставалась. "Жить так, как понравилось бы ему", - повторяла себе Мэри, не осмеливаясь даже в мыслях назвать мистера Треверса по имени.
После всех этих раздумий, девушка решила возобновить занятия вышиванием. Не то, чтобы она их бросала, но занималась не прилежно, допуская грубые ошибки, не желая отточить своё мастерство. Теперь же она смутно чувствовала, что в будущей жизни ей может быть пригодится это умение. Мэри начала усердно заниматься и достаточно скоро из-под её пяльцев стали появляться причудливые сюжеты и искусные узоры. Матушке Мэри ничего не говорила, чтобы лишний раз не волновать её. Она старалась ограждать миссис Лодж от вредных впечатлений, настолько, насколько это было возможно, и надеялась, что все остальные последуют её примеру. Поэтому Мэри скрывала известие о помолвке Джеймса и Беллы, надеясь постепенно подготовить её к нему. И помочь девушке в этом должна была Мег, которую со дня на день ожидали домой. Но гроза разразилась, когда не ждали.
Утром, выходя из спальни миссис Лодж, горничная забыла закрыть дверь, и хозяйка Блекберри Холла услышала о помолвке Джеймса от служанки, которая обронила эту новость Кэтти, проходя мимо. Конечно, эта служанка и не думала, что миссис Лодж могла слышать её. Но сказанного не исправишь.
Мэри отправилась в комнату матушки, как только проснулась и нашла её без сознания. Дальше ей запомнилось всё, как в тумане: как она позвала Кэтти, как кого-то из слуг отправили за доктором, как они долго и тщетно пытались привести матушку в сознание. Мэри опомнилась только увидев мистера Сайлеса. Он, наконец-то привёл в чувство миссис Лодж и отозвал Мэри в сторону, чтобы поговорить с ней наедине,
– Мисс Лодж, не буду скрывать, ваша матушка сейчас очень слаба. Мне нет надобности говорить вам, что она должна избегать нервных потрясений. Следующий удар будет для её слабого организма последним.
– Я понимаю.
– Тихо ответила Мэри. Но ей тяжело было принять эту новость. Казалось, что беды, выпавшие на её долю, никогда не закончатся.
– Я думаю, что вам с матушкой надо отправиться к морю. Предпринять маленькое путешествие, так сказать.
– Продолжал между тем доктор.
– И ваше здоровье улучшится, и матушка ваша, возможно, поправится.