Merry dancers: продолжим?
Шрифт:
Эрл Суон только закатил глаза и цокнул, не веря ни единой уловке леди Малфой, на волосах которой уже собирались бисерины мелкой мороси. Дождь обещал быть сильным, судя по черноте туч, тянущихся с востока, только бедная «безутешная» девушка не собиралась в спешке покидать Суона, чтобы не испортить дорогое твидовое пальто. Похоже, она всё ещё надеялась на приглашение в дом…
— Леди Малфой, увы, я действительно ничем не могу вам помочь, — он придал своему голосу сожалений, но, на минуту задумавшись, сжалившись, сказал: — Фамилия Лесовская — вымышленная — это всё, что мне известно. А теперь уходите, пока не начался сильный дождь…
***
В это время Аврора обычно готовилась ко сну, заплетала косу, сидя за своим туалетным столиком, уже облаченная в ночную сорочку до пят — скромную, неприглядную, однако сделанную из тончайшего
— Ты сегодня что-то поздно, — накладывая одну прядь волос на другую, пробубнила Аврора невнятно, держа в зубах белую атласную ленту.
— Не мог вырваться со встречи, ты же знаешь мистера Уилкиса, он как никто другой щепетилен в организационных вопросах, думаю, что мы всё же откажемся от идеи построить фабрику в Италии. Там слишком большая конкуренция, — рассказывал он отрешенно, снимая с себя пиджак и пытаясь развязать узенький галстук, чья петля оказалась слишком сильно затянута.
Он и не заметил, как Аврора, закончив с волосами, оказалась возле него и осторожно чмокнула в щеку, заставив Абрахаса вздрогнуть и неуклюже отстраниться. Сделав непонимающее лицо, она чуть насупилась, но обычно не акцентировала на подобном — в последнее время подобные мелочи происходили часто — то было следствием его некоей рассеянности. Взгляд её вдруг стал очень тяжелым, брови легли по ровной прямой, когда Аврора услышала очень тонкий, едва заметный аромат парфюма, слишком легкого и воздушного, чтобы быть мужским. Это была «Sport! Young! Fresh!», подаренная Авророй на день рождения Полетт в прошлом месяце — туалетная вода, модная среди молодежи и отлично подходящая девушке, увлекающейся квиддичем.
— Что с тобой? — Абрахас недоуменно посмотрел на сморщившийся носик супруги. — Нормально себя чувствуешь? В последнее время ты что-то сама не своя…
«Сама не своя с тех пор, как увидела на твоём воротнике следы от чужой пудры», — подумала она; именно с тех пор ей вдруг стали заметны мелочи, вроде чужого запаха, следов помады или чуть измявшейся рубашки после слишком длинного «трудового дня».
Абрахас как всегда отправился в душ, ощущая слишком отчетливый подозрительный взгляд в спину. Но Аврора, даже если и догадывалась, то всё равно ничего бы не сказала. После той истерики пару лет назад, исходом которой стал её ночлег в «Кабаньей голове», она стала сноснее относиться к своим обязанностям и даже проявляла должную заботу о муже, только Абрахас больше не чувствовал нужным принимать её. Когда, смыв с себя сегодняшние грехи, он вернулся в спальню, Аврора уже лежала в кровати, облокотившись на подушку, и читала очередную книгу на немецком языке о древних рунах. Порой, заглядывая в выбираемую ею литературу, он диву давался, насколько запутанным и сложным может быть предмет, что закорючки, изучаемые в школе — просто детские рисунки, по сравнению с невероятно замороченными символами, схожими с китайскими иероглифами.
Она выглядела спокойной, чересчур умиротворенной… Аврора отвернула край одеяла, с приглашающей улыбкой глядя на Абрахаса — ничего саркастичного в этом жесте не было. Вот сейчас он ляжет, обнимет её, она облокотится на его оголённую грудь и продолжит мирное чтение, изредка задумчиво вздыхая и что-то бубня себе под нос. Иногда казалось, что он намеренно забывает «очистить» себя от следов другой женщины, чтобы вызвать в супруге хоть какие-то эмоции, однако поведение Авроры с начала подозрений не изменилось — нет, она наоборот стала ласковее и заботливее. Глядя в книгу, она водила пальцем свободной руки от его локтя до кисти руки, прерываясь только на перелистывание страниц. Читая собственную книгу или недочитанный с утра выпуск новостей, он обычно бездумно накручивал всегда выбивавшийся из косички локон её волос, предаваясь своим собственным мыслям. Затем, после окончания положенного на чтение получаса они безоговорочно предавались супружескому долгу в попытке
Взглянув на часы, Абрахас с негромким, но привлекающим внимание звуком захлопнул своё легкое чтиво и с намёком провёл пальцем по её обнаженному плечу, но Аврора отмахнулась от его прикосновений, как от мухи, передвинулась на свою половину кровати и, отложив книгу на тумбочку, повернулась, немного удивив своим прямым взглядом.
— Я должна кое-что тебе сказать, — совершенно серьёзно произнесла она, подперев голову ладонью.
— Весь во внимании, — Абрахас подвинулся ближе и притянул её к себе, про себя думая, что сегодня ночью сожжёт эту отвратительную старушечью сорочку и добавит её пепел в омолаживающие зелья матери.
— Подожди, мне, правда, нужно кое-что тебе сказать…
Абрахас недовольно отстранился от её шеи и выжидательно посмотрел в серые, обеспокоенные и чуть виноватые глаза.
— Завтра я кое-куда пойду…
— Тебе к целителю только во вторник, — но вдруг его осенило. — Ты… Ты хочешь сказать, что, возможно, ты…
— Нет, — слегка скомканным голосом ответила Аврора, чувствуя себя трусихой. — Прекрати сейчас же! — она одернула его руку, оказавшуюся под тонкой тканью на её бедре. — Чёрт, Абрахас, я иду не к целителю, я иду в Азкабан на встречу с Уидмором…
Абрахас резко вдохнул воздуха вместе с её волосами и тут же закашлялся, вытаскивая их изо рта.
— Кто тебе позволил? — заорал он так, что тихо бряцнули стекляшки свечной люстры под потоком. — Мы же договорились, Аврора, что ты пока забудешь о своей бредовой идее! Твоё здоровье сейчас важнее, а там куча дементоров! Я не позволю тебе рисковать!
Но, к его удивлению, грозный тон не повлиял на Аврору так, как ему хотелось бы, за прошедшие годы Аврора стала рефлекторно воспринимать все поучения, высказанные на повышенных тонах, в штыки.
— Во-первых, ты бы за своим здоровьем проследил, нечего тебе Огденским виски запивать ужин — дети, дорогой, делаются вдвоём, и не говори мне, что не знал! — язвительно парировала она, моментально изменившись в лице. — Во-вторых, этот Суон подкинул мне кое-какую информацию к размышлению, и открыть все тайны мне сможет помочь только Уидмор, в-третьих…
— Твой дедушка не соображает, что делает! Мы же договорились, что он не будет поощрять твои бредовые идеи!
— Не смей оскорблять Альбуса Дамблдора — он великий человек! И, в конце концов, это не он добыл мне пропуск в Азкабан…
***
Господа читатели, кто ещё не видел, милости просим в нашу группу, где появились замечательные иллюстрации к Merry Dancers от замечательного художника Фата Моргана.
http://vkontakte.ru/album-14591519_144627764
ссылка на саму группу есть в первой-второй главе.
========== Эзотерия - как дар ==========
Несмотря на тепло майских денечков, ярко окрашенных готовящимся к лету ласковым солнцем, неприятная прохлада бескрайнего Северного моря заставляла Аврору кутаться в не слишком подходящий для такой погоды пиджак. Никто не предупредил, что здесь, посреди тревожной водной глади, во мраке магического тумана, прячущего от глаз небольшой остров с высокой уродливой башней, может быть столь по-зимнему зябко. Неприятный ветер забирался за воротник, мелкая соленая морось брызг, всплесками поднимающаяся из-за носа небольшой деревянной лодки, попадая в глаза, заставляла щуриться и дрожать от холода. Хлюпая носом, Аврора всё больше удивлялась спокойствию управляющего лодкой спутника — седовласого «паромщика», которого, по словам Галатеи Меррисот, организовавшей ей эту экскурсию благодаря своим связям, авроры и охранники в шутку окрестили Хароном*. Не только исполняемые им обязанности вызывали стойкую ассоциацию с этим мрачным персонажем, сама внешность полностью соответствовала антуражу — худые скулы, обтянутые иссохшимся пергаментом кожи, выделялись на бледном лице с сильно заметными, словно нарисованными тушью, кругами под глазами; тонкие морщинистые губы были измучены морской солью, а нос казался схожим с клювом стервятника. Старик периодически покашливал, а потом размеренно раскуривал трубку, уставшими глазами глядя вдаль. Стоило им приблизиться к вырастающей, точно треугольный столб из земли, узкой башни, как Аврора едва не подавилась вмиг высохшим ледяным воздухом.