Мерседес из Кастилии, или Путешествие в Катай

Купер Джеймс Фенимор

– Все это справедливо, – сказала она. – Конечно, Хуан Арагонский – сын младшего брата моего царственного деда, но это ничуть не умаляет его королевское достоинство. Помимо Арагона, который, если угодно, уступает нашей Кастилии, он владеет Неаполем и Сицилией, не говоря уж о Наварре, где он тоже правит, хоть и с меньшими основаниями. Кроме того, дон Фердинанд имеет титул короля Сицилии, который перешел к нему после отречения дона Хуана. Так неужели этот коронованный государь должен делать уступки мне? Ведь я всего лишь принцесса и, если Богу не будет угодно, может быть, никогда не взойду на трон! Кроме того, я думаю, что дон Хуан де Виверо забыл, какая цель привела короля Сицилии в Вальядолид. В предстоящем

деле нам отведены равные роли – принцессы и принца, двух христиан, намеренных обвенчаться и связать свои жизни воедино узами брака. И не подобает той, кто собирается взять на себя заботы и обязанности жены, начинать совместную жизнь с притязаний, могущих унизить ее повелителя или оскорбить его гордость. Возможно, Арагон и ниже Кастилии, но Фердинанд Арагонский уже теперь во всем равен Изабелле Кастильской, а когда он услышит мои брачные обеты и примет мое преклонение и любовь, – при этих словах Изабелла слегка покраснела, – тогда, как подобает женщине, я первая признаю его превосходство надо мной. Поэтому я не хочу больше слышать о каких бы то ни было условиях, которые могли бы огорчить дона Фердинанда, точно так же, как и меня.

Глава III

О том, что хорошо, что плохо, может судить только король. Дорогая Кэт, не нам с вами подчиняться глупым местным обычаям! Мы сами устанавливаем правила поведения; в своих владениях мы можем вести себя как вздумается, и ни один придира не посмеет нас упрекнуть.

Шекспир. «Генрих V»

Несмотря на всю ее решимость, обычную твердость и ясность ума, Изабеллой все больше овладевала безотчетная тихая радость. Поступками ее руководили строгие правила и возвышенные помыслы, и все же сердце ее билось все учащеннее, по мере того как приближался час, когда она должна была впервые встретить принца, избранного ею в мужья.

Кастильский придворный этикет, а также необходимость разрешить множество политических вопросов, связанных с предстоящим браком, усложняли переговоры; они длились уже немало дней. И все эти дни жениху, до сих пор не видевшему невесты, приходилось сдерживать свое нетерпение.

Лишь к вечеру 15 октября 1469 года, когда все затруднения были наконец устранены, дон Фердинанд вскочил в седло и поскакал ко дворцу Хуана де Виверо в Вальядолиде. На сей раз с ним не было обычного эскорта, соответствующего его высокому положению: жениха сопровождали всего четыре приближенных, среди которых был и Андрес де Кабрера. Архиепископ Толедский, ярый сторонник и защитник интересов Изабеллы, уже ожидал гостей, чтобы представить своей госпоже ее будущего супруга.

Изабелла находилась в той самой комнате, о которой уже шла речь. С нею была только Беатриса де Бобадилья. Овладев собой, Изабелла приняла жениха с поистине королевским величием.

Фердинанд Арагонский ожидал увидеть перед собой образец грации и красоты, но сочетавшиеся в ней ангельская кротость и женское очарование настолько превзошли его представления о женщинах, что при всей его выдержке и умении скрывать свои чувства он вздрогнул и на мгновение словно прирос к полу, не в силах отвести глаза от представшего перед ним светлого видения. Затем, опомнившись, он быстро подошел и, схватив маленькую ручку, которая не вырывалась, но и не отвечала на его пожатие, приник к ней губами с таким пылом, какой редко сопутствует первой встрече высоких особ, чьи страсти обычно не отличаются искренностью.

– Наконец-то пришел счастливый час, моя прославленная и прекрасная кузина! – воскликнул он.

Правдивый тон его сразу покорил сердце Изабеллы, ибо никакое искусство, никакие галантные фразы не могут заменить жар истинного чувства.

– Я уже думал, что этот благословенный миг никогда не наступит! – продолжал Фердинанд. – Но, слава

святому Яго, которого я не переставал молить, этот миг пришел и вознаградил меня за все муки ожидания.

– Благодарю и приветствую вас, мой господин и принц, – скромно ответила Изабелла. – Трудности, которые пришлось преодолеть, чтобы наша встреча стала возможной, лишь предвестники будущих трудностей, с коими нам придется бороться всю жизнь.

Последовал обмен вежливыми фразами: принцесса выразила надежду, что ее кузен по прибытии в Кастилию ни в чем не испытывал нужды, на что последовали соответствующие заверения. Дон Фердинанд довел Изабеллу до ее кресла, а сам устроился на скамеечке, где обычно в часы интимных бесед сидела Беатриса де Бобадилья. Однако Изабелла, хорошо помня о тщеславии кастильцев, настаивавших на своем превосходстве над арагонцами, пожелала, чтобы дон Фердинанд занял другое, приготовленное для него кресло.

– Той, у кого нет никаких достоинств, кроме королевской крови и веры в Бога, не пристало занимать столь высокое место в присутствии короля Сицилии, – сказала она.

– Разрешите мне остаться здесь, – возразил Фердинанд. – Все помыслы о земных различиях покидают меня в вашем присутствии. Считайте меня своим рабом, своим рыцарем, готовым сражаться за вас при любом дворе в любой стране!

Изабелла вспыхнула, улыбнулась и послушно опустилась в кресло. Разумеется, ее тронули не столько сами слова, сколько нескрываемое восхищение, восторженный взгляд и искренность кузена. Женский инстинкт подсказывал ей, что она произвела на Фердинанда большое впечатление, и это открытие наполнило ее сердце нежностью.

Взаимные чувства вскоре излились в непринужденной беседе. Разговор становился все интимнее. Не прошло и получаса, как архиепископ, прекрасно разбиравшийся в тонкостях любовных речей и желаний, хотя это ему и не было положено по сану, поспешил увлечь придворных в соседнюю комнату и усадить их так, чтобы посторонние глаза и уши не мешали жениху с невестой. Впрочем, дверь оставалась открытой, да и Беатриса де Бобадилья, повинуясь этикету, не покинула свою царственную госпожу. Но она сама была настолько захвачена беседой с Андресом де Кабрера, что при ней можно было решить судьбы дюжины королевств – она все равно ничего бы не заметила.

Дальнейший ход беседы постепенно успокоил Изабеллу. Самообладание, а также опыт в обращении с людьми, который она терпеливо накапливала в отличие от других высокорожденных особ, расточающих свое драгоценное время среди придворной суеты, позволили ей быстро освоиться и обрести привычную ясность мысли.

– Надеюсь, теперь уже ничто не помешает нам скрепить наш союз священными узами брака, – продолжал Фердинанд начатый разговор. – Мы выполнили все, что требовалось от нас в отношении блага и интересов обоих королевств. Теперь я могу подумать и о своем счастье. Мы не чужие друг другу, донья Изабелла, – наши деды были братьями, – и я с детства наслышан о ваших добродетелях и пламенной вере.

– Я тоже не случайно согласилась на наш брак, – ответила Изабелла. – Теперь, когда дело решено, когда разумность нашего союза полностью установлена, а необходимость закрепить его как можно скорее для всех очевидна, ждать более незачем. Я думаю, свадьбу можно назначить через три дня: это даст нам обоим время подготовиться к столь важному событию и позволит церкви совершить обряд с подобающей торжественностью.

– Да будет так, – проговорил Фердинанд, почтительно склонив голову. – Теперь, чтобы нас потом не упрекали в забывчивости, я хочу поговорить еще кое о чем. Вы знаете, донья Изабелла, как жестоко теснят моего отца враги, и, наверное, сами догадываетесь, что казна его опустошена. Клянусь, дорогая моя кузина, только страстное желание как можно скорее получить тот драгоценный дар, который Провидение и ваша доброта…