"Мерседес" на тротуаре
Шрифт:
— Что, действительно так тяжело? — Мое сочувствие заставляет Волобуева напрячь извилины и продолжить восхождение на Эверест проблем сибирского автобизнеса.
— Еще как. Вы же видели: приходится торговать всякой дрянью, только бы расширить ассортимент. Бабочки в магазине автозапчастей?! А какие кадры? Разве это люди? Нет, это не люди. Это бездельники и воры. Вот он где криминал. От своих же продавцов приходится прятать товар. Недоглядел — недостача. А потом мне разбираться с поставщиками. Попробуйте объяснить человеку, куда делся его товар, если он не продан и на складе отсутствует! — Нет, положительно, я сейчас затоплю слезами шикарный кабинет президента и подарю несчастному страдальцу, всю, имеющуюся у меня наличность. Однако
— Геннадий Георгиевич, можно?
— Подожди. Не видишь, я занят. — Волобуева сердит бесцеремонное вторжение. И я с ним солидарен. Нельзя прерывать великого артиста на середине монолога. Искусство требует не только жертв. Но и деликатного к себе отношения. — Зайди через пол часа.
— Так, это. Мне срочно. — Нудит невидимый посетитель от дверей. Мне становится любопытно, что за наглец срывает спектакль. Я оглядываюсь. Мои глаза встречаются с глазами «джипика». Того самого, который тормозил дверь моего подъезда своим героическим носом. Принесла же его нелегкая! «Джипик» поворачивает свое заштопанное и перепачканное зеленкой личико, собираясь покинуть помещение, но вдруг до него доходит: кто сидит в кабинете босса.
— Эта сука Валерку шлепнул. — Только человек очень низкого интеллекта может так вольно обращаться со словами. Сука — женского рода, шлепнул — мужской род. Может быть, он не сибирский бандит, а американский шпион? Я, забыв о своих болячках, пружиной вылетаю из мягких объятий диванчика и встаю в боксерскую стойку. Или, скорее, пытаюсь повторить ту позу, которую не раз видел по телевизору в репортажах с соревнований по боксу.
— Он?! — Кричит за моей спиной Волобуев. С детства помню название фильма «Бей первым, Фреди». Фильм не помню. Но главное не сценарий, а принцип. Я бью. Либо в моем ударе был какой-то дефект, либо поза, не совсем соответствовала классическим образцам, только вместо того, что бы сломать челюсть «джипику», я сам натыкаюсь на его кулак…
— Лей, я держу. — Сказать, что я пришел в сознание, значит сильно преувеличить. Просто сквозь вату, заткнувшую уши и залепившую глаза, стали прорываться отдельные звуки и тени. Кто-то оттягивает мою челюсть. Ощущаю во рту обжигающее тепло коньяка. Я против того, что бы пить божественный напиток из горла. Мотаю головой, выплевываю пол стакана ароматной жидкости на пол.
— Козел. Это же натуральный французский коньяк. — Мне, конечно льстит, что анастетиком выбран именно французский коньяк, но я в принципе против насилия над личностью. А над собой — особенно.
— Сейчас я его. — Меня хватают за горло. Пытаюсь сделать вдох. Ничего не получается. Еще раз — результат тот же. На третьей попытке пальцы, сжимающие мою глотку, ослабляют хватку. Делаю глубокий вдох. Вместо воздуха в горло, трахею, легкие врывается коньяк. Много коньяка. Кто сказал, что халява сладка? Этого бы идиота и на мое место.
— Куда его?
— Вези к Лиде. У нее огород большой. На этом дерьме картошка хорошо родить станет. — Вот урод. Это он меня дерьмом обозвал. А сам-то, жирный лицемер. Автобизнес-никакого криминала! Мне снова открывают рот и вливают что-то жгучее и терпкое. Кажется ром. Так я ни разу не накачивался. Тем более на работе. Попробуй удержись в пределах нормы, при таком радушном приеме…
Меня поднимают и куда-то тащат.
— Гляди, Лиля. Как твой протеже назюзюкался.
— А говорил: журналист. — Разочарованно тянет продавщица. — Статью напишу. Все мужики вруны и уроды.
Меня забрасывают в машину. Задом чувствую, что это не диван из кабинета.
— Сразу не кончай. Попридержи до вечера. Я подъеду, разберемся, что он знает. Свяжи покрепче и глаз с него не спускай.
Связали меня действительно от души. Потихоньку прихожу в себя и первое, что ощущаю, что мне неудобно и плохо. Точнее не плохо, а дурно.
Медленно, с усилием раздвигая головную боль, открываю глаза. Прохладный полумрак, это как раз то, что мне нужно. Не припомню, что-то у Лиды такой комнаты. Не поворачивая головы, одними глазами исследую помещение. Где-то далеко маячит кирпичная стена. Рядом стол. Нет не стол, верстак. На нем закреплены тиски и дрель. Куда меня везли, я знаю, а вот где оказался — еще не очень понятно. Утешает одно: это точно не огород а, значит, я пока не удобрение.
Скребу носом бетонный пол, поворачиваю голову вправо. Сначала вижу лужу, а потом источник воды, ее образовавший. В полуметре от меня стоит машина. Снег, набившийся в крылья и налипший на днище понемногу тает, и падает каплями на бетон. Все становится ясно. Это гараж. Собственно, Лидкин гараж числился в маршрутах моих экскурсий под номером два. Под номером один — «ТетраТех». Но там я уже побывал… Так что все идет по плану. Это же надо, какие у нас бандиты заботливые. Теперь на автобус не придется тратиться. О таком раскладе можно только мечтать: напоили, в машину усадили и повезли на экскурсию по местам боевой славы. Главное, все за счет заведения. «Безвозмездно. То есть даром.» — Как говорила Сова в мультике о Винни Пухе.
Кто не пытался подниматься с завязанными за спиной руками — попробуйте. Прекрасно разминает позвоночник. Лучше заниматься этим в присутствии зрителей. Поднимитесь ли вы сами — не факт. Но наверняка сможете поднять настроение окружающих.
Упираюсь головой в холодный металлический бок белой Toyota Sprinter, ногами — в такой же холодный бетонный пол и так, бодая машину, постепенно выпрямляюсь.
Вертикальное положение ром и коньяк не устроило. Меня выворачивает прямо на капот Toyota. После этого начинаю себя чувствовать значительно лучше. Во-первых, испорченный экстерьер бандитской машины, какая никакая, а месть. Во-вторых, лучший способ избавления от абстинентного синдрома — уменьшение дозы алкоголя. Дозу, судя по луже на капоте, я уменьшил минимум на пару бутылок. Ну, и запах у меня в желудке. Природа сконструировала человека очень мудро. Представляю себе: чем бы я дышал, будь у меня нос не снаружи, а внутри.
Пошатываясь, обхожу Лидин гараж. Здесь я еще ни разу не был. В огороде был, а здесь-нет. Гараж чуть меньше огорода. В нем мог бы разместиться автоцех небольшого заводика. Во всяком случае, пара КАМАЗов могут вальсировать в нем, не выключая первой передачи, с удовольствием и без проблем. Но белого Mercedes G500 я не нахожу. Нет здесь драгоценного джипа, сбившего Алешку на тротуаре у перекрестка Гвардейская — Новогодняя. После избиения в кабинете Волобуева, это самое большое мое разочарование. Такая прелестная версия рассыпается в прах. Стоило ли терпеть унижения и пинки? Вынужден признаться — не стоило.
На всяки случай произвожу повторный обход, вверенной мне территории. Заглядываю в каждый угол, но это спьяну. Mercedes' не мышка, его в норку не спрячешь. Нет даже намека на пребывание родовитого арийца в Лидином танковом ангаре.
Тщательно осматриваю стеллажи, прикрывающие торцовую стену гаража. На полках аккуратно разложены и рассортированы запчасти. Рядом со стеллажом две стопки автомобильных крыльев, поленница капотов. Но ничего похожего на кубистику G500 найти не удается.
Все. Мне надоело бесполезное движение по кругу. Герои известной рекламы Nescafe на моем месте отправились бы пить кофе. Я не могу. Нет ни кофе, ни места, где бы мне его предложили. Да и пить кофе с завязанными руками, все равно, что переходить пропасть по канату с завязанными глазами. Нестрашно, но очень неудобно.