Мерси, камарад!
Шрифт:
Рорбек махнул рукой.
— В нас нуждаются как в пушечном мясе, на нас смотрят как на последнее дерьмо. А как можно участвовать в нужном и полезном деле? Смешно. Я не раз пытался убедить себя в том, что следующий снаряд прекратит наконец страдания Эйзельта, от которых я не мог избавить его из-за какого-то Альтдерфера. Везде есть свои альтдерферы. Везде есть люди, которые обладают властью, и человек поминутно чувствует, что власть эта направлена против него. — Тиль отвернулся.
До них долетел голос капитана, который, видимо, повторял что-то важное.
— Эйзельт, Кубица, Нойман — это только первые жертвы альтдерферовского эгоизма, но будут и другие. — В голосе Рорбека звучала горечь. — Он все время пытался во что бы то ни стало остаться при Круземарке, при этом страдали другие. Разыгрывал из себя бравого фронтовика. Вчера ты сам имел возможность убедиться, что он за дерьмо. — Рорбек разошелся вовсю.
— Тс-с, враг подслушивает! Не говори так громко, Ганс.
Радиотехник подвинулся к лейтенанту вплотную.
— Альтдерфер и дальше будет паясничать, но это ничего не изменит. Возможно, он уже чувствует, что скоро его время кончится. Но что я знаю… — И он сделал рукой неопределенный жест.
Дверь внезапно распахнулась. Обер-лейтенант Клазен небрежно козырнул и, усмехнувшись, полез из погреба наверх. Вскоре послышался скрип ворот и шум отъезжающего мотоцикла с коляской.
Вахтмайстер Рорбек удрученным голосом спросил, обращаясь к другу:
— Неужели наш полковой командир знает лазейку, через которую удастся вырваться из этого мешка? Наверняка знает, иначе он не стал бы усердствовать, тем более после того, как он полностью выполнил отданный ему приказ. Другие на его месте руководствуются иным принципом: «Ты пока постреляй, а я пойдут за кофе!» Он же так никогда не поступал.
— Тиль!
— Да, господин капитан?
— Провода у нас достаточно?
— Если подразделение вовремя подойдет…
— Прикажите в четыре тридцать на северной окраине Сент Ламбера выставить регулировщика.
— Слушаюсь, господин капитан!
Через минуту Тиль послал на батарею связного, чтобы тот передал его приказание старшему на позиции.
— Пошли, господа! Мы не должны терять ни минуты времени. Нам нужно огнем наших пушек разогнуть клещи, в которых нас стискивают англичане и американцы! — крикнул Альтдерфер и побежал вверх по лестнице.
Тиль посмотрел на часы: начало четвертого. Через два часа начнет светать, а до рассвета нужно успеть перевести батареи на новые ОП, это километрах в десяти, а при таком хаосе на дорогах это что-нибудь да значит.
Лейтенант занялся погрузкой, как вдруг остановился. В голову пришла мысль: «А не продлевает ли каждый наш новый снаряд нашу собственную трагедию? Думать о конце войны — значит думать о капитуляции. И притом безоговорочной. И значит, все наши стремления были совершенно бессмысленны. Вместо полной и окончательной победы мы будем иметь грубый диктат. Нечто похуже Версальского договора». Подумав о последствиях такого конца, лейтенант совсем растерялся.
Захватив все самое необходимое, они направились к машине. «Ну, спасибо этому дому… Мы так к нему привыкли. Здесь можно было бы неплохо провести отпуск и отдохнуть».
Рорбек взял в руки наполовину выпитую бутылку с коньяком.
— Жалко, Ганс, неполная.
— Мне она больше не нужна.
Они сели в машину. Тиль завел ее, и они поехали.
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
Занималось утро 20 августа. О катастрофе нетрудно было догадаться, наблюдая за артиллерийскими разрывами, по которым можно было безошибочно определить границы котла.
Тилю удалось перегнать колонну зенитной батареи. На стволах орудий красовались многочисленные боевые кольца, свидетельствовавшие о сбитых самолетах или подбитых танках. Однако сейчас, когда батарея отходила в тыл, кольца эти воспринимались по-другому. Изможденные лошади с трудом тащили зарядные передки. За ними на дороге показались снова грузовики, орудия, остатки пехотных рот, минометы. Серый поток машин и людей лавиной откатывался назад.
— Что там такое горит слева? — спросил Рорбек, ткнув рукой в сторону.
— Один момент. По-видимому, это и есть Три. Там кольцо окружения наиболее плотное. Скоро мы должны подойти к дыре. Не дать противнику заткнуть ее — и есть наша задача, — сказал Тиль.
— Ты в это серьезно веришь? Думаешь, сначала удастся выскользнуть одним, а потом и нам? Да мы не что иное как пушечное мясо! — со злостью высказался радиотехник.
— Вон уже виднеются башенки на церквях Сент Ламбера.
Один Альтдерфер надел себе на голову каску.
«Бедная деревушка, — подумал Тиль. — Ты отдана на съедение войне. Послезавтра оккупанты забудут обо всем, что они тут натворили, не забудут ничего только жители. Многим ли из них удастся остаться в живых? Сколько французов уже погибло в этой войне — то от рук оккупантов, то под бомбами своих освободителей! Однако, несмотря ни на что, французы не смирились. До вторжения не проходило ни одной ночи без того, чтобы французские патриоты не пустили под откос наш эшелон с военными грузами. А сколько было перерезано линий связи! А теперь они взялись за оружие. Они многому научились у русских партизан… А что с Дениз?»
В памяти у него осталось ее лицо при последней встрече, когда лил проливной дождь. И теперь при одном воспоминании о Дениз сердце у Тиля защемило. Ему казалось, что он все еще слышит ее предупреждение: «Запомни, что Дернберг убийца!»
«Интересно, а есть ли в рядах борцов Сопротивления немцы? А почему бы им там и не быть? Что они за люди? Солдаты, которым по горло надоел, опротивел фашизм? Но достаточно ли этого? Быть может, и мне следовало бы…»
Над головой с завыванием пролетели тяжелые снаряды и разорвались где-то неподалеку. Тиль, сидевший за баранкой, сконцентрировал все свое внимание на дороге. Альтдерфер так согнулся, что превратился в клубок.
На дороге творилось что-то невообразимое. Машины ехали в беспорядке, тут же двигались конные повозки, пешие солдаты. Некоторые из них на ходу залезали в кузов машины, чтобы поскорее уехать отсюда, другие же, напротив, соскакивали с машин и бежали в открытое поле, надеясь, что так они скорее окажутся в безопасности. Колонна машин, повозок, солдат, животных застряла у первых домов деревушки, которая не могла пропустить столь мощный поток.
— Следующую группу нужно остановить перед деревней. Так будет лучше. — Голос Рорбека был безучастным, будто все это столпотворение его нисколько не касалось.