Мертвая царевна и Семеро Грезящих

Соловьев Сергей

– Будем рады, хоть и места у нас немного, вождь.

Отец, и дочь, оба неимоверно счастливые, оделись и ушли, хотя и Зиги поддерживал Гильду под руку, скорее нёс, ведь ноги ее еще не слушались, как надо, и она спотыкалась через шаг, но была безмерно счастлива. Они ушли, и Снега услышав шаги, быстро вернулась, волосы ее уже стали пепельными, лицо стало нормального цвета, но она страшно щурилась, но уже не водила руками перед собой, что было всем особенно страшно.

– Бабушка, дай поесть, – попросила она, – есть хочется невыносимо.

– Садись, внучка, вот пироги, вот квас, – и она придвинула миску к ведунье, – хорошо, что ты в себя пришла

быстрее после этого.

– А ты не могла отказать ей в лечении? – спросила Алена, пристально смотря на названную сестру.

– Нет, – помотала головой славница, пережевывая пирог, – не могу, это просто невозможно, – и она удивленно смотрела на сестру, – человек страдает, я ведь могу помочь, и откажу? Не могу, Алена, просто не могу. Я же чувствую, как человек страдает, как ему плохо, и мне самой больно, и я излечу его чего бы мне это не стоило. Но мертвых-нельзя, – и она потемнела взором, – это только сами Близнецы могут, – она рассмеялась, – не вы, конечно, а Стражи Мира.

– Завтра вождь придет с семьей, Снега. – сказала Зима.

– Хорошо, что гости придут, Бор же небось, Зиги все рассказал обо мне, вот вождь и пришел с Гильдой. Любой бы пришел, – подумав, сказала ведунья, – боялся меня, ведь, я видела. Боялся, что я откажу, а все равно пришел. А тут понял, что это такое, – и она криво усмехнулась, уже шутя водила руками перед собой, как ослепшая, и таращила глаза. Бабушка подошла, не вытерпела, хотела вытянуть внучку полотенцем хорошенечко…Да только лишь наклонилась, и в щеку поцеловала.

– Ну ты береги себя, дитятко.

– Хорошо, бабушка.

С утра пораньше приехало на санях все семейство Зиги- жена, два сына, дочь и он сам, правивший санями. Ван открывал ворота гостям, как старший мужчина в доме, с сыновьями вождя поставил и привязал коней в сарае. Фат и Целл ему показали, как задавать корм лошадям, проверять не больны ли у них колени, потом втроем они поднялись наверх, где уже женщины ставили на стол угощенье, большую часть которого привез Зиги. Вождь ушел из горницы и вернулся с ларем, подарками для семьи бабушки Зимы.

– Это тебе, Зима, – отдал ей новую шубу из песцов.

– Тебе, Алена, – положил перед ней бусы из речного скатного жемчуга.

– Ван, твой подарок, – и положил перед ним бронзовый топор, украшенный богатой резьбой.

Потом подошла к Снеге и излеченная, еще смешно ковылявшая на своих ногах, а отец нес за ней подношения, которые подавал ей по очереди.

– Снега, это все для тебя, – говорила девочка, – это котел для трав, это сумка для снадобий, это серебряная чаша, как у самых именитых ведуний, и полотенце, я сама вышивала, пока ходить не могла, – она вздохнула, все перечисляя, – а, еще тебе четыре мешка ячменя, ты же пироги любишь, – и она засмеялась.

– Спасибо, Гильда за подарки, у меня пока ничего нет, что бы отдариться.

– Ты уже отдарилась, – засмеялась дочь вождя, – на все сразу вперед.

– Садитесь, все готово, – и Зима и веселая Нара, никак не нарадующаяся за дочь, стали раскладывать угощение по мискам, обычную оленину, а Снеге рыбу. Были даже ячменные лепешки, нечастая вещь за столом, был и молодой сыр, обычная еда. Нара села рядом с мужем, а рядом с ней, с другого бока Зима. Жена вождя с любопытством оглядывала близнецов и ведунью, Ван оживленно разговаривал с Фатом и Целлом, Гильда пересела и забралась на скамью между Аленой и Снегой. Она ела с удовольствием, попробовала и оленину, и попробовала и рыбу.

– Дома одни братья, – сказала она, здесь все веселее, но смотрела

на редкие локоны Вана с интересом, хотя у ее братьев волосы выстрижены были также.

– Алена, и ты, Снега, заходите ко мне домой, в гости. У меня и ручной хорек есть. Он забавный. И, может, меня мать отпустит теперь к Оре учится, травами, так я тоже научусь всех лечить.

– Посмотрим, – ответила все слышащая за столом Нара, – ешь давай, а то никто замуж не возьмет, и так отощала, пока на лавке лежала.

– Теперь, небось, женихи найдутся, – не испугалась Гильда, – я уже не хуже других.

Гости расстались с хозяевами нескоро, Семейство Зимы пошло проводить их сани, и долго махали им вслед, желая счастливого пути.

– Ну чего, жених, Гильда тебя уже просватала, – подсмеивалась сестра, и толкая его в бок, от чего тот мучительно краснел, а сестра смеялась еще сильнее, – Снегу благодари, она твоя сваха, – и засмеялась опять.

Снега только взглянула на Алёну, да непонимающе вздохнула, и повернулась лицом к брату и сделала брови домиком, отчего Алена засмеялась ещё сильнее. Зима только покачала головой, смотрела на внуков и улыбалась.

Бабушка не прерывала ехидную Алену, а лишь призадумалась, да счастливо улыбнулась : "Было бы неплохо, а то ведь сирота, а Гильда девушка из хорошей семьи. Хорошо бы все вышло." А вслух сказала Аленке:

– Хватит тебе, рано еще думать об этом, ему еще года три до жениховства.

Отвар из папоротника

Прошло два года, незаметных в тяжелом обучении, и ежегодном кочевье по пастбищам вдоль реки Обь, летом они, скотоводы, все поднимались ближе к Студеному морю, на зиму спускались южнее, в степи, что бы сохранить стада. Снегурочка стала уже известной ведуньей и знахаркой, несмотря на юные годы. Приезжали многие, желая что бы излечила заболевших, но она не прошла Испытания, никак не уезжала на Алатырь, и могла лечить недужных только вместе с Орой. Исцеления проходили уже легко, и она больше не менялась в лице, а лишь ее глаза чернели, но через минуты зрение к ней возвращалось. Ван часто приходил в гости в дом Зиги, но не к вождю, а к Гильде. Показывал, как управляться с конями, вместе с ней и братьями ходил на Обь, рыбу ловить. Дочь вождя совершенно выздоровела, и часто посещала дом Зимы, отпрашиваясь у родителей, что бы посетить Алену и Снегу, но приходила она именно к Вану. Так все и продолжалось, но были тяжелые уроки у Листа, и юноша целый месяц не показывался дома, и Гильда ходила потерянная, неулыбчивая, с темными кругами под глазами, но приходила к сестрам, что бы вместе вязать, или училась траволечению у Оры.

– Пошли завтра, Снегурочка, смотреть как отроки учаться. Они уже упряжками коней управляют, – и она продолжила шепотом, – только ты делай вид, что сидишь просто так, тебе, мол, и не важны эти юношеские забавы.

– Почему? – просто спросила Снега, – перебирая сохнущие травы на холстяном полотнище.

– Так надо, – повторяла девочка непонятливой, – такой порядок, а то возомнят о себе…

– Ладно, – просто ответила ведунья, – пошли, посмотрим.

С ними пошла и Гильда, посмотреть, как Ван колесницей правит. Девушки взяли с собой мешочек орехов, что бы нескучно было, и сели рядком. Вокруг них так же, будто случайно или по очень важному делу, сидели с десятка три юных девиц, из гуннов или мансов. Каждая или вязала, или пряла, и одеты все были для этой обычной работы на диво нарядно, так что презабавно звенели браслетами, когда вязали.