Мертвая полоса

Грегори Рен

– Я ехал в Рокси. Возле поворота на девятую автостраду перед моим автомобилем свалился мертвый мужчина. Я не успел затормозить.

Коннор поймал раскачивающуюся лампу рукой. Прижал плафон ладонью, направив его Фрэнку в переносицу.

– Байо бросился тебе под колеса?

– Мертвец не способен на самоубийство.

– Я видел тормозной путь. В нем не меньше сорока метров. С такого расстояния ты мог понять, что Байо мертв, только если от него отваливалась гнилая плоть.

– Я имел дело с трупами не реже двух раз в неделю. Я знаю, о чем говорю.

– Ладно. Тогда скажи, из-за чего здоровый с виду мужик подох на пустынном шоссе?

– Спросите об этом коронера. Но судя по тому, что я видел, это асфиксия. Сложно

вытащить что-то из горла, когда у тебя скованы руки.

– У Байо что-то застряло в глотке?

– Я видел то же, что и вы. Песок. Осколки стекла.

– Любопытно. – Коннор загремел по лампе кулаком. – Байо дожидался тебя на дороге, заткнув себе трахею какой-то хренью. А потом отдал концы, представляя, как ты окажешься верхом на нем в хромированной тачке. Звучит так себе.

– Смерть не бывает приятной.

– Твой мертвец не просто паршиво подох. На нем были наручники полицейского образца. Две пары таких "браслетов" положены тебе, как детективу.

– Я сдал их вместе со значком четыре месяца назад, когда меня отстранили от работы.

– Значит, ты не впихивал в наручники мужика, которого раздавил на шоссе?

– Я не виновен в его смерти.

– Неужели? Я думаю, тебе стоило старательнее жать на тормоза. Тогда я задавал бы другие вопросы. Предлагал пойло из кофейного автомата и конфискованный викодин. Я ведь здорово врезал тебе по уху.

– Вы себе льстите. – сказал Фрэнк.

Коннор выпрямился. По стене за его спиной поползла угольно-черная тень, похожая на стремительно движущийся автомобиль. Фрэнку показалось, что духота в допросной стала гуще. К спертому воздуху примешался запах крови. По коже побежал озноб, но Фрэнк подавил лихорадочную дрожь, расправив плечи небрежным движением.

Коннор испытующе посмотрел на него из-под морщинистых век.

– Ладно, Флеминг. – сказал он. – Если боль не затуманивает тебе мозги, я спрошу ещё раз. Где стоял Байо, когда ты его сбил?

Фрэнк задержал невидящий взгляд над головой Коннора. Перед глазами снова возникло шоссе – безлюдное, погруженное во мрак. Катафоты на отбойниках вспыхивали рубиновыми огнями, когда он проезжал мимо. Человеческую фигуру на дороге Фрэнк заметил за секунду до того, как ее достиг свет фар – по тени, мелькнувшей на светоотражателях. Реакция пришла спонтанно: Фрэнк до отказа выжал тормоз. Ощутил, как проваливается под ногой педаль вместе с подскочившим в груди сердцем. Между двумя болезненными ударами пульса дёрнул руль в сторону, но понял, что опоздал. Человек неожиданно оказался совсем рядом – Фрэнк мог рассмотреть закатившиеся белки глаз и что-то влажное и черное, текущее через подбородок. В следующий момент крыло автомобиля мазнуло по опрокидывающемуся на асфальт плечу. Человека отбросило назад, швырнув через отбойник. В открытое окно брызнули осколки фары, звеня по приборной панели, как лопающиеся скрипичные струны. Автомобиль вильнул вбок. Передние колеса провалились в кювет. Секунду автомобиль балансировал над умолкшими цикадами, а потом задние колеса оторвались от земли и багажник вертикально взмыл к ночному небу. Скрип металла заставил Фрэнка ясно представить, что за этим последует: автомобиль опрокинется на крышу с хрустом раздавленного жука. Стекла лопнут, сиденья сомнет вместе с тем, кто останется в кресле. Нога сама собой отдернулась с педали. Колеса нехотя провернулись в пыли и кузов выровнялся. Автомобиль пополз по откосу, сминая сухую траву. Фрэнк снова выжал тормоз – на этот раз спокойнее – и заглушил двигатель. Рванул из кармана брюк мобильный телефон, набрал номер службы спасения и выскочил из машины. В динамике ещё неслись гудки, а он уже перепрыгнул через обломки отбойника и пробирался к человеку за обочиной. Свет от дисплея скакал рядом, вспыхивая на осколках стекла, лежащих в траве. Потом луч наткнулся на ступню в кроссовке. Осветил неестественно вывернутую ногу, метнулся к залитому кровью подбородку. Фрэнк рухнул на колени

и ощупал холодное горло. Пальцы никак не могли отыскать пульс, а собственное сердце грохотало так громко, что Фрэнк не разбирал слов в мобильном. Он заставил себя успокоиться. Глубоко вздохнул воздух, воняющий жжеными покрышками и кровью. Попробовал найти сонную артерию на другой стороне шеи. На краю сознания мелькнула мысль, что кожа мужчины слишком прохладная. Как у мертвеца, который пролежал в морге несколько часов.

Фрэнк перевернул телефон экраном вниз. Посветил на неподвижное тело, всматриваясь в месиво из разодранной плоти. Попытался понять, насколько тяжёлыми были раны.

Размозженное плечо, переломанные ключичные кости – сюда врезалось крыло автомобиля. Сорванная вместе с кожей штанина – след от удара об асфальт. Лицо осталось нетронутым, только через висок шла кривая ссадина и на языке поблескивало битое стекло.

Однажды он это уже видел.

Телефон внезапно потяжелел в руке. Фрэнк порывисто обернулся, всматриваясь в темноту. На шоссе по-прежнему было пусто. Цикады не подавали признаков жизни. В кювете горели задние фары автомобиля, на их свет летела мошкара. Голос оператора превратился в неразличимый шум, и только теперь Фрэнк осознал, что прижал телефон к левому уху.

К тому, которым он перестал слышать год назад.

Он оторвал экран от щеки. Дважды назвал свои координаты. Запросил реанимобиль, не прекращая давить на остывающую кожу. Пульса в артериях он так и не нашел. Отшвырнул телефон на землю, схватил человека за подбородок. Пальцы липли к потекам крови, но под мягкими, как желе, сгустками чувствовалось что-то твердое. Фрэнк наклонился ниже. Открытый рот человека был засыпан песком. Песчинки лежали на языке и коренных зубах, выпирали из-под нижней губы.

Фрэнк выгреб их пальцем вместе с осколками стекла. Нажал скрещенными ладонями на неподвижную грудную клетку. Ослабил давление, снова нажал. Браслет часов заелозил по запястью в такт ритмичным движениям – Фрэнк все время забывал подогнать звенья под свою руку. Пятнадцать толчков, два выдоха в измазанный песком рот, снова пятнадцать толчков.

Ни одной дернувшейся вены.

Толчки, выдох.

Безрезультатно.

От напряжения немели пальцы. Год назад Фрэнк перестал чувствовать три из них. Теперь они цеплялись друг за друга, мешая делать массаж сердца.

Энергичные толчки, резкий выдох.

Ещё одна бесполезная попытка.

Фрэнк заставил себя убрать руки. Вытер горячий пот, ползущий по шее. Уткнулся лицом в сжатый кулак и обнаружил, что смахивал с себя кровь. Ладонь, касавшаяся мертвого мужчины, пахла солнцезащитным кремом. Этот запах вызывал ассоциации с семейными пикниками на побережье. В памяти мелькнуло воспоминание об отце, мастерившем кораблики из салфеток, и сестре, пускавшей солнечных зайчиков очками-сердечками. Земля на короткий миг ушла из-под ног. Улыбка отца превратилась в гримасу агонии. Фрэнк судорожно втянул воздух сквозь зубы и прикрыл глаза.

– Какие-то трудности, Флеминг?

Фрэнк моргнул.

Коннор барабанил по столу большим пальцем. Удар, пауза, снова удар.

– Не можешь вспомнить, где стоял тип, с которого ты содрал шкуру?

– Он не стоял. Он падал. Из-за обочины, спиной вперёд. Кто-то вытолкнул его на дорогу.

Коннор перестал барабанить.

– Я знаю правила этой игры. Добавь к парочке, застрявшей посреди шоссе, кого-то третьего – и все обретёт новый смысл. Скажи, что один ублюдок швырнул тебе под машину другого ублюдка – и ты невинен, как старая дева. Знаешь, почему мне не нравиться иметь дело с бывшими копами? Не из-за моральных принципов, этим дерьмом давно никого не впечатлишь. Просто отдельные копы хуже подонков, которые режут женщин на улицах. Среди них встречаются настоящие ублюдки. Опасные ублюдки. – Коннор перегнулся через стол, почти касаясь ртом разбитого уха Фрэнка. – Ты ведь не случайно оказался на шоссе этой ночью.