Мертвая земля
Шрифт:
– Вряд ли они будут рады с нами поболтать, – заметил Николас.
– Ничего, мы сумеем выбить у этих молодчиков почву из-под ног, – усмехнулся Барак. – Как-никак нас четверо, а их всего двое.
– Верно, – кивнул я. – Но действовать нужно осмотрительно.
– Да, от них всего можно ожидать, – вставил Тоби.
– По-моему, не стоит особенно бояться пары безмозглых юнцов, – пожал плечами Джек.
Раскаты грома, доносившиеся с улицы, становились все ближе.
Гроза разразилась ночью. Меня разбудили оглушительный гром и вспышка молнии, осветившая комнату; в следующее мгновение хлынул дождь. Мне вспомнился нищий бродяга, лежавший в нише у стены.
Утром после грозы воздух был свеж и прозрачен. Еще с вечера мы решили, что Барак присоединится к нам за завтраком, в восемь часов. Хотя было воскресенье, ни у кого из нас не имелось ни малейшего желания пойти в церковь: я догадывался, что Тоби, подобно мне, Николасу и Бараку, отнюдь не считает для себя обязательным участие в религиозных ритуалах. Вчера Джек заявил, что не прочь повидаться с Джозефиной, но я видел, что в нем пробудился охотничий азарт. Впрочем, с завтрашнего дня, то есть с понедельника, он должен был приступить к выполнению своих обязанностей в суде; отчасти я был даже рад этому. Страшно было представить, в какую ярость придет Тамазин, узнав, что я вновь втянул ее мужа в расследование преступления.
Барак появился, когда мы уже сидели за столом. С первого взгляда было видно, что он взволнован.
– По пути я заглянул в контору, которую сняли для клерков, работающих на выездной сессии, – сообщил он. – Из Лондона только что получено известие: мятежники в западных графствах, кому протектор обещал помилование, послали его к чертям. Реформистских проповедников, которых он к ним направил, бунтовщики послали к чертям тоже. Теперь Сомерсет собирается сменить тактику и двинуть против них войска.
– Что еще слышно об этом мятеже?
– Повстанцы недовольны переменами, происходящими в Церкви. Они хотят, чтобы все снова стало так, как при короле Генрихе. Но и землевладельцев они намерены пощипать тоже. В общем, протектор, судя по всему, изрядно напуган.
– Требовать реформ – это одно, а поднимать мятеж, да еще когда страна ведет войну, – совсем другое, – покачал головой Николас. – Бунтовщики за это поплатятся. И поделом.
Тоби, погруженный в задумчивость, хранил молчание.
– Так или иначе, к делу, которым мы занимаемся, это не имеет никакого отношения, – изрек я. – Не будем даром терять времени. Прежде всего попытаемся отыскать этого мальчишку, Скамблера, а потом отправимся к Джозефине – если только она действительно проживает по тому адресу, который у нас имеется. Вы, Тоби, можете вернуться домой после встречи со Скамблером – если хотите, конечно. Наш визит к Джозефине никак не связан с расследованием, а вы совсем не видите своих родителей.
– Благодарю вас, – кивнул Локвуд. – Я удовольствием воспользуюсь вашим разрешением.
Выйдя из дому, мы ощутили, что после грозы вернулась прежняя жара. Воздух, впрочем, был не такой плотный и липкий, как вчера; потоки дождя смыли нечистоты, и скверные городские запахи несколько развеялись. Проходя мимо ниши у стены постоялого двора, я заметил, что бродяга, укрытый одеялом, лежит там по-прежнему. Когда мы поравнялись с ним, он застонал и пошевелился.
– Этот человек наверняка болен, – сказал я. – Надо ему как-то помочь.
Но стоило мне сделать шаг в сторону несчастного, как Тоби, к моему удивлению, схватил меня за руку повыше локтя:
– Не приближайтесь к нему, сэр. Если он болен, вы можете заразиться. Сегодня множество людей пойдут в собор на службу. Если хоть для кого-то из них имя Христа не пустой звук, об этом бродяге позаботятся. Впрочем, таких, как сей несчастный, в Норидже сотни, – добавил он с горечью.
Поколебавшись, я неохотно кивнул и зашагал прочь. Мощеную площадь покрывали многочисленные лужи; с крыш домов все еще капала вода; в ярком солнечном свете капли сверкали, как искры. Массивные ворота, ведущие во двор собора, были распахнуты настежь; в проеме виднелись грандиозное здание и окружавшие его разрушенные постройки монастыря. Рядом с разбитыми стенами стояли повозки, груженные всякого рода мусором. Двери собора тоже были открыты; за ними угадывались величественные сумрачные своды. Вслед за Тоби мы двинулись в центр города.
В Норидже царила тишина, нарушаемая лишь звоном церковных колоколов. Локвуд был прав: множество бездомных дремало, прикорнув у дверей домов и лавок; теперь, когда на улицах было малолюдно, эти бедолаги поневоле приковывали к себе внимание. Проходя мимо древнего замка, возвышавшегося на холме, я подумал о том, не затопил ли ночной ливень подземную камеру Джона Болейна, которую завтра мне предстояло посетить вновь. На рыночной площади несколько человек убирали оставшийся после вчерашнего базара мусор – гнилые фрукты, внутренности животных, рваные мешки. Миновав рыночную площадь, мы оказались на длинной улице, по обеим сторонам которой стояли дома и лавки. Тоби сообщил, что она называется Бет-стрит. Некоторые дома, судя по всему, принадлежали состоятельным горожанам, но во многих, несомненно, ютилось по нескольку бедных семейств. Локвуд остановился перед зданием, когда-то выкрашенным в желтый цвет; ныне краска облупилась, обнажив потемневшие доски.
– Одноэтажный желтый дом поблизости от Охотничьего двора. Похоже, это здесь! – провозгласил Тоби и постучал в дверь.
Через несколько мгновений нам открыла низенькая тучная женщина; круглое лицо ее бороздили морщины, из-под черного чепца выбивались седые волосы. Губы были неодобрительно поджаты, а маленькие серые глазки, буравившие нас, полезли на лоб от изумления при виде железной руки Барака.
– Что вам нужно? – проворчала она. – Я не звала в гости законников. И вообще, почему вы сейчас не в церкви, как все добрые люди?
– Нам необходимо поговорить с Саймоном Скамблером, – сообщил я. – Насколько я понимаю, вы, сударыня, доводитесь ему тетей?
Она испустила сокрушенный вздох:
– Что еще натворил этот негодник Грязнуля? Вы не имеете права его арестовать, если с вами нет констебля. А если он опять что-то разбил или испортил, у меня нет денег платить за его пакости.
Она вцепилась в ручку двери, явно намереваясь ее захлопнуть.
– Успокойтесь, ваш племянник ровным счетом ничего не натворил, – поспешно произнес я. – Я расследую дело мастера Болейна, у которого он прежде работал конюхом. Если вы предоставите Саймона в наше распоряжение, мы в долгу не останемся, – добавил я, извлекая из кармана кошелек.