Мертвая женщина играет на скрипке
Шрифт:
— Пап, а что такое «тульпы», про которые вы все говорите? — спросила Настя.
— Представь себе, что кто-то чувствует себя очень одиноким. Одиночество — это не просто дискомфорт, это сильнейший, почти смертельный стресс. Оно вызывает гормональную реакцию, родственную клинической депрессии, расстройства психики и восприятия. Рассудок угнетен, поведение тревожное. Это наследие стайного прошлого приматов — отбившаяся от своих особь обречена. Срабатывает защитный механизм — у человека появляется воображаемый друг. Он представляет себе брата, или подружку, или родителя, или ребенка — кому чего не хватает. Разговаривает с ним, делится наболевшим, заботится или просит заботы. Это позволяет ему выживать
— Но… Ведь они не реальны, да?
— А что есть реальность? — улыбнулся я. — Но да, в общем случае, их видят и могут с ними взаимодействовать только их создатели. С точки зрения условной «нормальности», которая есть понятие статистическое, их не существует, а тот, кто их видит — психически болен. Или же часть их реальностей не пересекается. Но пять лет назад в городе Стрежев произошло… нечто. В силу катаклизма неизвестной природы тульпы там обрели материальность. Каждый, кто мечтал о воображаемом друге, сыне, брате, любовнице — получили желаемое.
— И что было дальше?
— Разное. Но вот что удивительно — обретя искомое, почти все поняли, что это не то, что им нужно на самом деле. Люди обожают себя обманывать, и нет ничего опаснее внезапного исполнения заветных желаний. И, как это не раз случалось в мифологии, а может, и истории нашего мира — создатели отвергли свои творения, сделав их непредставимо несчастными.
— И что с ними стало?
— Я не знаю точно, дочь. Мы покинули Стрежев, и до недавнего времени я не вспоминал о нем. И вот я узнал, что стало с брошенными детьми.
— Что? — спросила замирающим голосом Настя.
— Они живут в «Макаре». Стрежев избавился от своих тульп. Их принял Жижецк, но из милосердия ли? Не были ли они с самого начала предназначены для… Не знаю, для чего.
— Как Катя, да?
— Как Катя.
— Какая печальная история.
«Там, где грань между Явью и Навью особенно тонка, жизнь идет особенным образом, вам ли не знать, Антон?
И зачастую одной силы желания бывает достаточно для получения желаемого — или чего-то неотличимо на него похожего. К счастью, люди очень редко желают чего-либо столь сильно, чтобы плодить вокруг химеры своего разума, но иногда… Впрочем, кому я это объясняю?
Удивительно другое. Большей частью люди получают не злато и славу, не долголетие и здоровье. Эти желания то ли недостаточно сильны, то ли Навь не отзывается на них. И лишь когда люди желают людей, они иногда обретают искомое. Мужей, жен, любовниц, братьев, и, конечно, детей. Отчего-то именно детьми охотно одаривает Та Сторона. Может быть, слишком много их там? Шумят, мешают, нарушают правила. Вот их и раздают кому попало.
Ах, да, это была попытка пошутить, извините. Мне не раз говорили, что юмор — не моя стезя. Я хотел сказать, что большинство тульп — тульпы детей. Очередная попытка продлить себя в бессмертие. Разумеется, неудачная, поскольку тульпа не будет продолжением создателя. Разочарованные творцы отвергают свои творения, как, по слухам, отверг некогда Человечество его Творец. Множество маленьких трагедий повторяют одну большую, и история ходит по кругу из мелких историек.
Печально, не правда ли?
Ваш Бабай».
Настя замолчала и задумалась. Я поднялся с кровати, скривившись от головокружения. Постоял, покрутил головой из стороны в сторону. На ринг мне рано, но ходить смогу. Интересно, где моя одежда?
Обшарив шкафчик, нашел пакет с грязными драными тряпками, которые, очевидно, ею когда-то были. Ладно, мне не свататься идти. Кое-как натянул и стал выглядеть натуральным бомжом из-под моста.
— Пап, а паап… — протянула Настя очень странным голосом. — А Марта — твоя тульпа, да? Ты создал ее в Стрежеве, но не бросил, а увез с собой?
— Нет. Она тульпа, но не моя. Я увез ее с собой, потому что так было надо. Без этого мне бы не отдали тебя — это долгая история. Мне не нужна была тульпа. Я очень сильно любил твою маму.
Настя еще немного помолчала, но все же решилась:
— Скажи, только честно, — я тульпа?
— Нет, — сказал я твердо, — ты моя дочь. Моя и Анюты Трубной, твоей матери. Обстоятельства твоего… появления на свет необычны, но ты самая настоящая девочка. Ты не рассеешься без следа и памяти, уйдя от меня во взрослую жизнь. Но ты все равно не спеши, я еще не готов тебя отпустить.
— Ты мне когда-нибудь все-все расскажешь?
— В любой момент, когда ты захочешь это услышать.
— Наверное, еще не сейчас.
— Черные небеса! — воскликнула Лайса, входя. — На какой помойке ты нашел себе этот гардероб?
— Превратности жизни, — пожал плечами я.
— Придется заехать в «Макара», я не могу привезти тебя в отделение в таком виде. Ты не выглядишь надежным поручителем за Клюсю. Ты выглядишь диким людоедом из городских джунглей.
В «Макаре» было тихо, как на кладбище. Дети в гостиной проводили меня изумленными взглядами, а смелая Оксана даже спросила: «Что с вами случилось?». Кажется, добиваться моего поцелуя уже не кажется ей такой хорошей идеей.
— Все нормально, — ответил я всем, — не пугайтесь. Мне просто надо умыться и переодеться. Директор не появлялся?
— Нет, — ответил Виталик. — Невзор Недолевич давно не приходил.
Я быстро принял душ и переоделся. Рассмотрев себя перед зеркалом, обнаружил множество новых синяков, но не на самых заметных местах, так что и черт с ними.
Настю, несмотря на ее протесты, оставил на хозяйстве, а мы с Лайсой поехали на служебной машине.
— Я оформила на тебя поручительство, — сказала полисвумен под скрип дворников по стеклу. — Теперь ты за нее отвечаешь, включая явку в полицию по первому требованию. Если она что-то еще выкинет — тебя оштрафуют или даже подвергнут административному аресту. Еще не поздно отказаться, девица бедовая!
— Я рискну, — вздохнул я.
— Так у вас правда… — начала Лайса обиженным тоном.
— Нет, — оборвал я, — неправда. До чего тут все любят сплетни!
— Маленький городок, что ты хочешь.
Клюся сидела на полу камеры в майке, шортах и красных кедах. Койка там была, но она ее игнорировала, видимо, в знак протеста.
— О, так ты правда жив? — вяло удивилась она. — Я им так до конца и не поверила.
— Что это ты учинила, малолетняя террористка?
— Сумерла рассказала мне про мать. Мизгирь… Я убью его!
— Это именно то заявление, которое надо делать в камере, умничка. Оно очень поможет мне вытащить тебя отсюда.
— А ты можешь меня вытащить?
— Только если ты пообещаешь мне не делать глупостей. Хотя бы то время, пока я за тебя отвечаю. И да, покушение на жизнь мэра города тоже относится к глупостям. Сможешь воздержаться? Говорят, если долго сидеть на берегу реки, труп врага проплывет мимо тебя сам.
— Сначала этот заплыв надо организовать, — не согласилась со мной Клюся. — Но я готова подождать. Я тебя не подставлю, честно.