Мертвая зыбь
Шрифт:
— Спасибо, — сказала Джулия, — но мне не нужна помощь, я хочу остаться.
Лена ее, естественно, не слушала и продолжала трындеть:
— Мы с тобой поедем на «форде», а Ричард поведет «вольво». — И вытряхнула гущу из кофейника. — Мы остановимся в Рюдахольме и пообедаем, там такая миленькая маленькая гостиница с ресторанчиком.
— Я не могу уехать домой без Йенса, сейчас я должна его найти.
Лена оторвалась от посуды и посмотрела на Джулию:
— Извини, не расслышала, что ты сказала? Ты же не…
Джулия
— Лена, я прекрасно отдаю себе отчет в том, что Йенс мертв. — Она спокойно смотрела ей в глаза. — Он умер. Сейчас я в этом уверена, но речь не о том. Я хочу его найти, выяснить, где он.
— Да-да, все в порядке, все нормально. И папе очень нравится, что ты здесь. Хорошо, хорошо, все нормально.
«Да уж получше, чем пить вино и жрать таблетки перед теликом в Гётеборге», — подумала Джулия. И в ту же секунду она физически почувствовала, как все выкинутые из жизни годы тяжко рухнули на нее. И этот груз тоски и бесконечных переживаний об исчезнувшем сыне с легкостью перевешивал те, по сути, очень краткие, счастливые и светлые моменты, когда Йенс был с ними. Черная бездонная дыра, куда она провалилась на годы, когда надо было жить.
Но теперь она освободилась. Немного, но освободилась.
В конце концов к чему мы все приходим? Что нас ждет, когда мы состаримся? Разве может быть что-нибудь лучше спокойного местечка, которое ты с чистым сердцем можешь назвать домом — точнее, почувствовать домом, окруженное людьми, которые тебе нравятся. Места вроде Стэнвика с его ангелом Астрид. И Йерлофом, и Леннартом, — Джулия любила всех их.
И Джулия знала, что, наверное, даже и ее старшая сестра хочет того же самого.
— Да, все нормально, — повторила она, — увидимся в Гётеборге.
Полчаса спустя Ричард сел в свой здоровенный темно-зеленый «вольво», а Лена забралась в маленький «форд».
Она нагнулась и помахала через боковое окошко Джулии, а потом они оба уехали. Сначала Ричард и, следом за ним, старшая сестра.
Джулия вздохнула.
Через несколько минут в прихожей зазвонил телефон, но Джулия подумала, что на своих костылях не успеет ответить.
— Я подойду, — сказала Астрид. Джулия услышала, как она поднимает трубку. Потом Астрид крикнула ей из прихожей: — Это из полиции, Джулия… Тебя, Леннарт звонит.
Внутри дома было проще, удобнее и — самое главное — быстрее передвигаться с одним костылем. Второй только мешал, и Джулия рванула в прихожую. Она взяла трубку.
— Это я, Джулия.
— Как себя чувствуешь? — спросил Леннарт.
— Заживает потихоньку, просто нужно время… Астрид за мной ухаживает.
— Хорошо, — сказал он. — У меня кое-какие новости есть… Хотя, может быть, ты уже и слышала.
— Вы что, нашли Нильса Канта? — спросила Джулия. Ей показалось, что Леннарт вздохнул.
— Нет, я хотел сказать, что в погребе копалось совсем даже не привидение. Йерлоф тебе не рассказывал?
— Да мы вообще-то не успели поговорить, — ответила Джулия.
— Твой отец помог найти любителя снуса, — объяснил Леннарт, — ну ты знаешь, снус, который мы нашли в доме Веры.
— Ну и кто это такой был?
— Андеш Хагман.
— Андеш Хагман? — удивилась Джулия. — Ты хочешь сказать — тот самый, из кемпинга, сын Йона?
— Точно так.
— А ты уверен?
— Сам он в этом еще не признался, потому что мы не смогли с ним поговорить. Мы его еще не нашли. Но все указывает на него.
— Значит, это не Нильс Кант там ночевал?
— Нет, — сказал Леннарт, — всегда всему есть простое объяснение, Джулия. Андеш Хагман живет совсем недалеко от дома Веры, и в темноте ему ничего не стоило незаметно пробраться в дом Кантов.
— А почему он копал?
— Да есть кое-какие соображения на этот счет. Я кое-что надумал, и коллеги в Боргхольме помогли, — сказал Леннарт и спросил: — А ты Андеша знаешь? Вы общались, когда ты жила в Стэнвике?
— Нет, он был моложе меня… лет на пять, может, на четыре, — ответила Джулия, которая с большим трудом вспомнила, каким тогда был Андеш.
Она вытащила из памяти довольно неотчетливый образ сильного молчаливого застенчивого парнишки. И насколько Джулия помнила, Андеш всегда был сам по себе, работал в отцовском кемпинге и сторонился праздников, танцев, вечеринок и тому подобного.
— Его судили за драку, — продолжил Леннарт. — Ты это знала?
— За драку?
— В кемпинге двенадцать лет назад был скандал. Андеш вышел из себя и отделал одного малого из Стокгольма. Я сам тогда ездил в кемпинг вечером и арестовал его. Андеша признали виновным, и он возместил ущерб пострадавшему.
Они помолчали несколько секунд.
— Его что, в чем-нибудь подозревают, вы его разыскиваете?
— Да нет, в розыск его не объявляли, но мы действительно хотим его найти для того, чтобы поговорить… и получить от него объяснение, что он делал в доме Веры Кант. В любом случае он взломал ее дом. Это называется незаконное проникновение в чужое жилище.
«И меня с ним заодно», — подумала Джулия.
— А про Йенса вы не собираетесь у него спрашивать? Где был Андеш, когда исчез Йенс?
— Возможно, — произнес Леннарт. — А что, надо?
— Я не знаю.
Джулия не могла вспомнить, видел хоть раз Андеш Хагман ее сына или нет, но решила, что очень даже возможно, что и видел. Летом они часто ходили к пристани купаться, а оттуда рукой подать до кемпинга — вся пристань как на ладони. Йенс там целыми днями носился по берегу, а Андеш, может быть, стоял наверху и смотрел. Кто его знает!
— Судя по всему, он сейчас в Боргхольме, мы скоро выясним, где именно, — сказал Леннарт. — Если будет что-нибудь интересное, я тебе позвоню.