Мертвец

Веркин Эдуард Николаевич

Он обязательно причешется, — заверил я. — К церемонии.

Как приходится работать, — горестно сказал Сенька. — Никаких условий, ничего... Ну ладно, всё образуется.

Мой брат снова стал бодрым и активным. Ещё бы — пробил его звёздный час.

По машинам! — скомандовал Сенька. — Денис, иди сюда.

И Сенька пригласил Упыря в кабину.

Нам же с Вырвиглазом достались места в фургоне, по сторонам от гроба.

Гроб был хороший, дорогой, с ручками, бархатной подкладкой и золотистыми застёжками. Он настраивал

на серьёзный лад, и даже Вырвиглаз ничего при виде этого гроба не сказал. На мой взгляд, гроб был несколько длинноват, не думал, что собаки такие длинные. Хотя Диоген мастино неаполитано, а это псы крупные...

Впрочем, хозяина гроба пока не было.

Мы устроились на скамейках, захлопнули дверцы, машина рванула с места.

А Череп твой не промах, — завистливо усмехнулся Вырвиглаз. — В такие молодые годы — и уже рядом с мэром...

Рядом с его дохлой собакой, — поправил я.

Это без разницы, — отмахнулся Вырвиглаз. — Тут нужно умение иметь. И везение. Везение в жизни главней всего остального. Если человеку везёт, всё остальное уже и неважно совсем.

Не, Вырвиглаз, не так, — не согласился я. — Везение — опасная вещь.

С чего это?

С того. Вот я так считаю — у каждой вещи есть свои границы. У везения, у счастья, у здоровья. И этот запас может быть израсходован или на всякую ерунду, или на полезные вещи. Получается, что лучше ничего никогда не выигрывать. Потому что выиграешь — и запас удачи растратится, а когда тебе удача может реально понадобиться, её под рукой уже и не окажется.

Вырвиглаз задумался. Весёленькое выражение с его лица сошло, он сидел и молчал. А потом вдруг поднялся и лёг в гроб.

Это в его духе, выходки подобные. Ему кажется, что он оригинален. Бедняга.

Интересно, — спросил он из глубин, — это обычный гроб или специальный, собачий?

Вообще-то не надо бы так... — сказал я. — С такими штуками не шутят. Очень плохая примета.

Лажа. Только жабы в такое верят. К тому же... Когда ещё представится такая возможность? Только когда сдохнешь. А когда сдохнешь, то никакого удовольствия ты от этого не получишь, могу поспорить... Попробуй, тут удобно.

Спасибо, мне и здесь пока хорошо.

Машина остановилась. Вырвиглаз замер и закрыл глаза. Дверцы открылись.

Что это?! — в бешенстве прошипел Сенька.

И тут же появился водитель Дроков с работающей видеокамерой. Он увидел Вырвиглаза в гробу, и на лице его возникли начальственные непонятки.

Чё за вошь? — грубо спросил он.

Но камеру не отпустил, продолжал фиксировать.

Ты чего в гробу лежишь, щенок?!

А как же без этого? — Сенька влез в кадр. — Это элемент процедуры. Надо же проверить изделие.

Быстро нашёлся. Аутсорсинг...

Проверить?

Конечно, проверить! А если мы туда Диогена положим, а гроб сломается? Что будет, сами понимаете. Не, если вы настаиваете, мы не будем,

конечно...

Ладно, — не отрываясь от камеры, кивнул Дроков. — Верно, надо гроб проверить. Ты, синемордый, не вставай, лежи, а вы давайте поднимите-ка его.

В смысле? — не понял Сенька.

Чё непонятного-то? Берите гроб и тащите от машины и до забора, проверьте, как всё там.

Да-да, сейчас-сейчас. — Сенька занял место возле левой ноги Вырвиглаза и кивнул нам с Упырём.

Я проклял Вырвиглаза за его любопытство и Сеньку за его находчивость. Взялся за ручки. Мы поднапружились и подняли гроб. Вырвиглаз был тяжёл. На меня к тому же навалилась самая грузная его часть — верхняя. Сенька и Упырь держали за ноги.

Вырвиглаз трагически вздохнул и задудел на губах «Похоронный марш».

Мы на дрожащих ногах двинулись к забору. Я подумал, что, пожалуй, слишком несерьёзно относился к хобби Сеньки — похоронное дело оказалось довольно нелёгким, как в прямом, так и в переносном смысле.

Мимо проходила ранняя старушка в трауре. Конечно же, она перекрестилась, и, конечно же, гадский Вырвиглаз не удержался. Он резко сел в гробу и хриплым голосом вопросил:

Мать, где тут баня, не подскажешь?

Старушка помертвело дёрнула в сторону, наткнулась на забор и рванула вдоль него, проламывая кусты и вытаптывая насаждения. Вырвиглаз орал вслед:

Куда же ты, шалунья?!

Мы не удержались, поставили гроб на травку. Вырвиглаз вылез, отряхнулся и сказал:

А ничего, нормально. Немножко тесновато, но в целом — да, неплохо... Никто не хочет?

Я ржал. Упырь ржал. Сенька хихикал, поглядывая на мэрского водителя. Дроков выключил камеру и смеялся от души.

Ладно, — серьёзно сказал Дроков через пару минут, — теперь к делу, уже время. Давайте.

Сенька расправил помявшийся бархат, стряхнул пыль, мы подняли гроб и направились вглубь больничной территории. Дроков остался сторожить машину. Сначала я думал, что мы идём к главному зданию, но мы свернули. Сенька уверенно шагал первым, видимо, был неплохо знаком с этой дорогой. Неподалёку от главной кочегарки располагалось небольшое и приземистое здание зелёного цвета, похожее на дот. Сенька велел нам подождать, а сам постучал в дверь.

Она почти сразу открылась, и Сенька исчез внутри.

Деловой у тебя братан. — Вырвиглаз закурил. — Всё организовал, всё устроил. Не зря про него рассказывают... Интересно, поминки будут? Вообще-то Шахов должен бы устроить...

Сенька появился в дверях и позвал нас. Мы спустились в бункер. Внизу было полно дров, пахло смолой, возле окна на столе лежала синеватая, цвета Вырвиглазовой головы собака. Как живая. Даже глаза блестели. Упырь остановился на лестнице.

Лучше бы побыстрее. — Откуда-то сбоку показался толстый человек в чёрном халате. — Может главврач прийти, по головке не погладит...