Мертвец
Шрифт:
Ты думаешь, почему моего папу сюда перевели? Потому что он лучший специалист по мобильным электроустановкам, а для автоматических ракет нужны мобильные электроустановки. Только это тайна, никому не рассказывай...
Я хотел пошутить, что расскажу это всё Вырвиглазу и тайне капут, но вовремя передумал — потом бы пришлось целый час убеждать его, что буду нем, как его карп. Вообще шутить вредно, ирония разлагает сознание — это нам на литературе сказали. По поводу Вырвиглаза, кстати.
Что верно.
Мне пора, — сказал я, — жуков лучше вечером собирать, они как раз вялые. Медленно бегают.
Хотя
Пока, — кивнул я. — Завтра увидимся.
А как же ещё? Увидимся. Увидимся, куда деваться.
Мороженое с собой возьмёшь? — неуверенно предложил Упырь. — С сиропом?
Я, конечно, отказался. Упырь стал предлагать ещё пиццу, но я ушёл без. Домой хочу, к себе хочу, не могу на этого смотреть.
Ушёл, ушёл.
От упырского дома до дороги есть специальный асфальтированный отросток, но я двинул напрямик, через Новый парк. Вообще этому парку уже сто лет, давно зарос, никто не отдыхает, зато щавель тут хороший. Нарву щавеля. А может, ещё подберёзовиков найду, говорят, кое-где повылезали.
Так и стало — щавеля до дороги целый пакет надёргал, а грибов не встретилось, так, возле трассы совсем наткнулся на здоровенный свинарь, брать не стал — тут лесовозы ездят, так что в этом свинаре один свинец, в серной кислоте не вымочить. Лесовозы и сейчас гнали, пыльные, страшные и опасные, каждый месяц пара штук да рассыпалась насмерть, хорошо хоть тут до моста чуть, у Риковского они сворачивают.
На мосту было настоящее лето, пахло водой, деревом и даже солнцем вроде как. На левом ледоломе сидели рыболовы, совсем мелкие, на правом ледоломе загорали люди постарше, а один забрался на водомер и намеревался нырнуть в яму. А несколько человек уже ныряли по фарватеру — считалось, что два года назад пэвэошный солдат уронил тут автомат Калашникова и его так и не подняли. У нас народ вообще искательный, всё время что-то ищут. Ищут-ищут, найти никак не могут. А два мелких пацана так вообще закинули на провода блесну и старались её снять длинной палкой. Дурачки. Хорошо бы взять Упыря, привязать к межконтинентальной ракете и запустить куда-нибудь... В Джексонвилл.
У нас парень один раньше учился, сын главврача, по национальности немец. У них родичи жили в Америке, как раз в Джексонвилле. И он всё время в этот Джексонвилл хотел уехать и записаться в американскую морскую пехоту. И всё качался, качался, поднимал тяжести, чтобы соответствовать пехотинским параметрам. Надорвался в конце концов, варикозное расширение вен, и ещё что-то внутри у него расстроилось — так что в результате он даже не мог за водой сходить на колонку, потом уехали они...
Да. Я поднял пакет и вытряхнул щавель в воду. К листьям сразу же стала приставать рыбья мелочь, буль-буль. А я стоял у перил, смотрел на всё это и на всех этих вокруг, смотрел, как два длиннющих лесовоза пытаются разойтись на перекрёстке, и думал.
Думал о том, что должен убить Упыря.
Глава 19
Охота за Вырвиглазом
После обеда погода стала портиться. Не то дождь собирался, не то уже собрался кое-где — на горизонте из туч пробивались треугольные солнечные лучи, и наша тоскливая местность даже какой-то древнеегипетский вид обретала, в том смысле, что египтяне придумали свои пирамиды, глядя на солнечные лучи. Но у нас тут никто никогда пирамиды бы не придумал, разве что сараи пирамидальные, сено хранить.
Но и таких нет. Придумщиков. Попади в наши веси какой-нибудь Тутмос Третий, так он вообще сразу в колодец прыгнул бы с отчаяния.
Кровать моя установлена так, что из неё прекрасно видна улица. И даже часть гаража Соловьёвых, который так таинственно светится по ночам. Вот и сейчас я валялся в койке, глядел на улицу и старался ни о чём не думать.
Думал, что дождь — тоже неплохо: дрова начнут гнить.
Но и об этом не в полную силу думал. Поскольку слышал, что если отключить мозг полностью, то энергопотребление его падёт до нуля, энергия перенаправится, и ты почувствуешь удивительный душевный подъём, такой, что можно даже взлететь. Ну или ещё чего полезное.
Я старался, отключал мозг, это было не так-то просто, когда я почти уже его отключил и почувствовал, как из него оттекает последняя кровь, разумеется, показался Упырь.
Он шагал по дороге, держал зонтик и иногда выглядывал из-под него на небо. Кровь немедленно вернулась к мозговым канавкам. Но приступ ярости был не такой сильный, как всегда, так себе, пять баллов по шкале Рихтера. У меня даже зубы не заболели. Просто захотелось раствориться. Исчезнуть. Просочиться между половицами. Но это вряд ли получится. Вряд ли. Наверное, это от работы. Когда человек много работает, злости в нём становится меньше.
А может, и не становится.
Упырь явно торопился ко мне. А куда ещё? Не к Соловьёвым же... Может, сходить в лес, запастись осиной, наделать кольев? Или пригласить его на чесночные бутерброды? На чесночные бутерброды с кольями.
А можно просто удрать. Есть ещё минуты две, могу выскочить из койки, разбежаться и выпрыгнуть в окно, затем вдоль бани, за забор и огородами, огородами...
Но потом я подумал, что мне не хочется никуда уходить из собственного дома. Пошёл он. Никуда не побегу. Почему я должен всё время бегать? К тому же... Ну да ладно.
Я перевернулся на спину.
Упырь явился без стука. Как быстро люди наглеют.
Там Илья попал в беду, — выпалил он без всяких приветствий.
Какая новость! Вырвиглаз попал в беду.
Илья попал в беду! — взволнованно повторил Упырь.
Да что ты говоришь, — равнодушно сказал я. — Это просто ужасно...
С ним что-то нехорошее случилось.
Неужели в баню сходил, помылся? Ну тогда, конечно, да, большие неприятности.
Большие неприятности, это точно. Мне кажется, нам надо пойти к нему.
Что сделать? — не расслышал я.
Пойти к нему. К Илье. Пойдём к Илье, а?
Что вот за фигня? Почему всё со всеми вокруг происходит, а я должен бежать на выручку? Почему я вообще кого-то должен выручать? У меня что, своей жизни, что ли, нет, почему все со своими жизнями в мою влезают? Вырвиглаз меня уже забодал, он всё время влетает в неприятности, а я должен его спасать...
Я взял «Последнюю войну».
«Ночь была чёрной и бархатной, будто опустилось на землю войлочное покрывало. Профессор Блэксворт осторожно спустился по лестнице, судорожно сжимая во вспотевшей руке верный кольт...» — прочитал я.