Мертвецы
Шрифт:
– Ладно, мы с Базом… поспорили.
– Про что?
– Про футбол. – Я выпил еще чая и прихуел от их реакции. – А че смешного-то?
– Если вы с Базом спорили про футбол, то я… – Джона на секунду смутился, он так и остался слабаком, со времен школы. Потом разозлился сам на себя. – Не важно, кто я. Вы не спорили с ним про футбольный матч.
– Кто сказал?
– Я сказал.
– А я не говорил, что это был футбольный матч.
– Сказал, мать твою. Только что сказал.
– Я сказал футбол, так? Я не имел в виду матч.
– Да ну?
– Да все что угодно. Правила. Игроков. Тактику, все такое.
– Хуйня.
Мы еще немного попрепирались, он все больше заводился, а я все больше успокаивался. Мне это даже начинало нравиться. Потом в игру вступил Плим.
– Где ты был во время ланча два дня назад, Блэйк?
– Жрал ланч.
– Где?
– В «Длинном носе».
Как-то само вырвалось. Как будто это была правда. И я знал, что они мне поверили, потому что я сказал это так, без запары, как само собой разумеется. Но в тот момент я почувствовал, что стены кухни сдвигаются вокруг меня, а из подоконника начинает расти решетка, я услышал, как зубы Ли и Джесса вгрызаются мне в задницу, как зубы двух голодных бультерьеров. Я соврал. И им понадобится не больше двух часов, чтобы это выяснить.
Конечно, если я не скрою эту ложь.
– А что ты ел? – спросил Джона.
– Пирог и чипсы, вероятно. Насколько я знаю, в «Длинном носе» больше ничего пожрать-то и нельзя.
– Хе-хе, а ведь правда, – сказал Плим, тряся головой. Но Джона не смеялся. Обидели кротика, написали в норку, чего уж там.
Я ржал. Я ржал и ржал, все время глядя на Джону. К тому моменту, когда я заметил, что Плим заткнулся и смотрит на меня, как будто я щиз, я уже забыл, что ваще меня так развеселило.
– Ладно, – сказал Плим, хлопнув себя по коленям и встав. – Думаю, это все.
Джона еще чуток на меня посмотрел, потом тоже встал.
– Спасибо, что зашли, ребята. Рад был повидать. Может, как-нибудь соберемся, а? Пропустим по паре пива, потрендим за старые добрые времена.
Никто ничего не ответил, что вполне меня устроило. Как только я услышал, что они завели мотор, я рванул к телефону.
– Здравствуйте, это «Длинный нос». Широкий ассортимент напитков и…
– Нейтан?
– Ага. А это кто?
– Блэйк. Ты там один?
– Ну да. А че?
– Ну, знаешь, ты мне услугу оказал вчера, ну, что касается База и все такое? Мне еще кое-что от тебя нужно, по тому же поводу.
– Ага.
– Ну вот. В этот раз нужно, чтобы ты меня прикрыл, типа, я обедал в «Длинном носе» в тот день.
– Но ты не обедал. Ты пришел раньше и…
– Знаю, что не обедал. Дело не в этом. Нужно, чтобы ты сделал вид, что я обедал.
– Но ты не обедал.
– Нейтан. Я тебя отблагодарю. Так же, как в прошлый раз.
– Нет, Блэйк, это не дело.
– Чего?
– Я с тебя взял пятьдесят фунтов. За пинту пива. Если я буду настолько повышать. цены, ко мне перестанут ходить.
– Ладно, Нейтан. Что тебе нужно?
– Я знаю, что сегодня ты можешь позволить себе больше, чем
Я так сильно сжал трубку, что у меня побелели пальцы. Зачем я выбрал Нейтана в качестве алиби? Почему, блядь, я не сказал, что был у Сэл?
– Ты ошибся, Нейтан. Никакой премии я не получил.
– Ну, значит, я вспомню все как есть. Врубаешься?
Если легавые поспешат, они будут у него минут через десять. Но они могут и по радио кого-нибудь вызвать, лишь бы мне поднасрать.
– Нейтан. Я дам тебе все, что ты хочешь.
– Да ну?
– Ага. Назови цену.
– Я хочу то, что вы вчера достали из сейфа Фентона, это моя цена.
– Что? Деньги? Но у меня их нет. Совсем нет…
– Не тот сейф. Другой.
Я нахмурился, пытаясь понять, как Нейтан, ебать его, мог об этом узнать. Но спрашивать про это времени не было. В конце концов, Нейтан есть Нейтан. Он все знает.
Но все равно у меня не было того, что ему нужно. Я даже не знал, что это такое. Об этом я ему и сказал.
– Плохо, мальчик. Это единственное, что я приму в обмен на определенную услугу. Содержимое того сейфа. То есть бывшее содержимое.
– Я ж тебе сказал, у меня его нет, и забрать я его не могу. Как насчет «Форда Капри»?
– Содержимое сейфа, мальчик. Я дам тебе время, чтобы ты раздобыл. День, к примеру.
– Это классика, Нейтан. 2,8, инжекторный. Стоящая вещь. Всего один вла…
– Я прикрою тебя, Блэйк. Ты мои условия слышал. Согласен, так что ли? Или я укажу этим легавым путь истины.
– Ладно. Я принесу тебе эту… хрень.
– Считай, что все в поряде, Блэйк. Пока что. – И он повесил трубку.
Штука с вискарем в том, что если засядешь пить, встать уже сложно. Я вот не могу. То есть если постараюсь – могу. Но это заебенно сложно. К тому же остается некое недовольство, ты будто подвешен в воздухе. На самом деле единственное место, куда я могу двинуть после вискаря, – это койка. И это единственное место, куда мне хотелось после того, как я просидел за кухонным столом два часа и обнаружил, что в бутылке ничего нет.
Но в каждом человеке, я думаю, есть что-то, что подгоняет его в такие моменты. Моя задница тянулась прямиком на нары. И ей повезет, если она попадет туда до того, как Мантоны порвут ее на британский флаг. Я мог сидеть и тупо ждать, пока это все случится. Или мог напрячься и попытаться что-то сделать.
И я знал, что надо делать.
Я пошел в гостиную, разобрался с телеком и видаком и разложился на диване. Вскоре на экране появился Рокки Бальбоа, танцующий вокруг Клаббера Лэнга, который обрушивал на него свою ярость. Рокки был слегка потрепан, и это очень хорошо описывало мое нынешнее состояние. Но он напрягся. И когда пришло время, врезал тому не по-детски. Захватил преимущество и стал самым лучшим бойцом в истории.