Мертвецы
Шрифт:
– Мистер Фентон, скажите…
– Блэйк… – Он сел слишком резко и взвизгнул. – Мне так много надо тебе рассказать. Но я не могу. Не могу рассказать и половины.
– Ну тогда расскажите только самое основное. К примеру, кто с вами это сотворил?
– Те бандиты, у которых я купил это место. Мантоны, вот кто. Три брата, знаешь, да? Те, которых я не так давно попросил тебя выгнать. Но ты никому не рассказывай, ладно? Это только моя проблема, и впутывать полицию я не хочу. Это сделали Мантоны, я всегда знал, что кто-нибудь это сделает. Только не думал, что это будет кто-то… из местных. Мантоны пришли и забрали… – Он махнул перевязанной рукой на сейф в углу. Дверь открыта, за дверью большое и толстое ни хуя. – Они забрали, Блэйк.
– Что? – спросил я. – Деньги?
Он засмеялся. Смех был какой-то нездоровый, как у умирающего, которому уже на все насрать.
– Деньги? Нет, Блэйк, не деньги. Ради денег я бы не дал ломать мне пальцы, один за другим. Но… – Несколько секунд он смотрел на меня, потом покачал головой. – Я не могу сказать тебе, что это. Извини.
– Вы были в больнице, мистер Фентон? – спросил я, отлично зная, что он там не был. Ни один доктор так бы руки не забинтовал. Он сделал это сам. Зубами, чем же еще. И на бинты пустил носовые платки.
– Я не могу. Забудь об этом, Блэйк. Мне такая помощь не нужна. Это ничего не значит, если только… – Он посмотрел на меня. Такого взгляда я у него раньше не видел. Он меня оценивал, наверное, решал, могу я сделать то, что он задумал, или нет. Или готов ли я это сделать. – Блэйк. Ты знаешь, я дал тебе шанс, когда я первый раз приехал сюда и купил это место? Так вот, я сделал это, потому что увидел в тебе что-то. Что-то от себя самого. Я знаю, тебе это кажется смешным, мы с тобой совершенно не похожи. Но это так, Блэйк. Я увидел в тебе ту часть себя, которую я чувствовал, но не мог выпустить наружу. Я не такой здоровый и сильный, как ты. Я не действую инстинктивно. Я мыслитель. Я все обдумываю. Ты другой. У тебя есть собственные правила, но ты о них даже не догадываешься. Ты поступаешь в соответствии с ними, не задумываясь, и не колеблешься. Ты живешь сердцем, Блэйк. А я – головой. Но какая-то часть меня хочет, жить сердцем. Часть меня хочет жить с людьми, драться с ними, ебать их.
Я, честно говоря, не просек, о чем это он. Я осматривал комнату, пробуя языком зубы и думая, что я их давно не чистил. Это напрасно. Если регулярно не чистишь зубы, на них нарастает всякая дрянь, и от нее не избавишься. Я это по телеку слышал.
– Ну, в общем, – сказал он, – забей. Я, кажется, заболтался. Но, Блэйк, услуга за услугу. Если ты, конечно, готов.
Теперь я смотрел на пустой сейф, мне все еще было интересно, что же там – могло лежать.
– Ты хочешь помочь мне, Блэйк?
– Да. Что надо делать?
– Ты должен вернуть мне этот предмет.
– Какой предмет?
– Из сейфа…
– Так вы скажите уже мне, что это. Ни один пидорас не хочет говорить, что это…
– Кто не хочет? А? Я ни единой живой душе об этом не говорил.
– Да нет, – сказал я, дав себе мысленного пинка. – Не, я просто имел в виду, что у меня вот уже где люди, которые мне ничего не объясняют. Ничего конкретного. Я просто вспылил. Не обращайте внимания.
Кажется, это проканало, потому что он принялся по новой подписывать меня вернуть ему эту хрень. Конечно, сильно радовало, что он не знает о моем участии в ограблении, но я был совершенно не в восторге от того, что он задумал. И сказал ему об этом.
– То есть отобрать у ебаных Мантонов?
– Но, Блэйк, если ты не поможешь, никто не поможет. Сам понимаешь.
– Вызовите легавых.
Он покачал головой.
– Никакой полиции. И не болтай об этом.
Я поднял бровь.
– Эта штука что, пизженная?
– Пизженная? Ну… – Он потянулся к лицу, но тут же вскрикнул, дотронувшись до него сломанными пальцами. – Да. Наверное, отчасти ворованное. Но… Ох, пальцы, ебать-колотить. Ну да, ворованное. Но ничего такого. Ничего такого, что сильно заинтересует полицию. Если не сунуть это им под нос. Понимаешь, что я имею в виду?
– Скажите же, что это.
– Не могу. Блэйк, поверь. Не могу я тебе сказать.
– Ага, понял. Вы мне не доверяете.
– Нет-нет. Просто не могу тебе сказать, и все.
– Тогда с чего бы мне вам помогать?
– Потому что… – Он притих, только губами шевелил, думал о чем-то. Попытался что-то посчитать на пальцах, но передумал. – А, хрен с ним. Если поможешь, я сделаю тебя совладельцем «Хопперз». На равных. Пятьдесят на пятьдесят.
Тут уж я притух. Я в главном зале, сижу за стойкой в клевом костюме, с большой золотой печаткой на мизинце. Пацаны здороваются, когда входят. Девахи смотрят эдак многозначительно. Все по-другому. Я босс.
Босс, ебать мой лысый череп.
– Блэйк? Ну, что ты думаешь? Можешь это сделать? За половину «Хопперз»?
– Ну, мне это не особо нравится. Но я вижу, в каком вы положении, и, наверное, помогу.
Он закрыл глаза и прикрыл лицо руками, на этот раз осторожно, чтобы не было больно.
– Ну, блин, спасибо и на этом.
– Но я хочу, чтобы это было на бумаге.
– А, контракт. Да. – Теперь он снова смотрел на меня. – Я позвоню своему адвокату. Мы сможем его подписать, когда ты принесешь…
– И у меня будет прибавка к жалованью, да? Раз уж я теперь совладелец?
– Конечно. При условии, что бизнес это потянет. Мы еще поговорим об этом. Тебе нужно будет поменять машину…
– Да, еще кое-что.
– Что?
– «Хопперз». Мы оставим название «Хопперз». По рукам?
– Тебе не нравится «Кафе Американо»?
– Нет. «Хопперз».
– А как насчет «Винный бар и бистро»? Это оставим, да?
Я почесал подбородок.
– Ладно.
– Отлично.
– Да, и еще.
– Ну?
Я видел, что он начинает беситься, так что нужно было немного надавить.
– Можете одолжить полтинник?
Выйдя обратно на улицу, я чувствовал себя просто чудесно. Наверно, день и раньше был хороший, но мне тогда было не до того. Я не мог им наслаждаться. А теперь вкус Рэйчел на языке, деньги в бумажнике и перспектива новой жизни в качестве одного из столпов баровладельческой общины Мэнджела. Жизнь налаживалась. Грузовик с пряниками уже въехал на мою улицу и вот-вот перевернется.