Мертвое ущелье
Шрифт:
— Это мне?
— Конечно, ведь вы же у нас сегодня именинница?!
— Но это стоит целую кучу денег!
— Разве в них дело?
— Но зачем было так тратиться?
— Кристина! Я специально целый год откладывал деньги, чтобы сделать вам достойный подарок. Не осуждайте меня.
Польщенная Кристина подошла к Жарову, поцеловала того в щеку, еще раз поблагодарив:
— Спасибо большое! Но что мы стоим? Присаживайтесь!
— Это невозможно! Поймите меня правильно, я бы с удовольствием остался, но мне надо на службу. Вы, наверное, слышали, что на блокпосту у меня погиб солдат.
— Да, конечно, слышала! Мне так жаль!
Жаров вздохнул:
— Мне тоже! И в том, что он погиб, моя вина! Командир обязан защищать своих подчиненных. Мне это не удалось.
Кристина с искренним сочувствием взглянула на него:
— Приходите часов в семь сюда. То есть не в номер, а в фойе этажа. Мы накроем столы и отметим день рождения!
— А удобно ли, Кристина?
— Удобно! Я приглашаю вас!
Жаров пожал плечами:
— Если служба не задержит, приду, правда, мне так неловко!
Кристина улыбнулась:
— Ну, не будьте таким застенчивым. И… давай перейдем на, «ты», а то получается как-то нехорошо. Мы молоды, а обращаемся друг другу официально. Как ты смотришь на мое предложение?
— Я счастлив, Кристина! И обещаю, если не произойдет ничего непредвиденного, то обязательно приду, чтобы отметить твой праздник!
— Вот и хорошо! Учти, я буду ждать!
— Я постараюсь. А сейчас позволь откланяться.
— До вечера, Игорь.
— До вечера, Кристина.
Выйдя из женской общаги, Жаров довольно проговорил:
— Есть! Зацепилась на крючок! Пока не попалась, но зацепилась. Это уже хорошо! Молодец, Валентина. Сумела подготовить Родимцеву. Теперь пусть к ней Бекет суется после своей пьянки. Вряд ли Кристя окажет ему теплый прием, проинформированная и «связях» с Губочкиной! Нет, Юрик, проиграл ты! Да иначе и быть не могло! Кристина станет собственностью Жарова. А уж он постарается сделать ее «счастливой»!
Хищно усмехнувшись, старший лейтенант направился в батальон.
Зайдя в барак связисток, Бекетов обратился к дневальной:
— Привет, служба! Родимцева у себя?
Ефрейтор посмотрела на букет, который держал капитан, ответила:
— Пока у себя! И везет же ей?
— Ты о чем, красавица?
— Эх, мне мужики на день рождения хоть один цветочек подарили бы, так нет, не дарят, а Кристине букеты тащат один за другим. Вот и говорю, везет ей в этом смысле!
Слова дневальной насторожили Бекетова:
— А что, кто-то еще приходил поздравить Родимцеву?
Ефрейтор усмехнулась:
— Да, ты не первый!
Глаза офицера помрачнели. Ревность кольнула сердце:
— Кто ж был первым?
— Да старлей один. И по-моему, с твоей роты, ты же у Фирсова служишь?
— Я служу не у кого-то, не кому-то, а стране своей, это ясно?
— Конечно, ясно! Ну что встал, проходи, пока пускаю, пока ротного нет! А то и вторым не успеешь поздравить свою Кристю. Хотя я на ее месте погнала бы тебя ко всем чертям!
— Интересно, за что?
— За дела твои! Но что об этом говорить? Твои дела — это твои дела, и меня они не касаются.
— Слухи, что ли, кто какие распустил?
— Я же сказала, меня ваши дела не касаются. Так пойдешь к Кристе или на улицу?
Капитан досадливо покачал головой и направился по коридору к комнате Родимцевой. Постучал. Не так аккуратно, как прежде Жаров. Но услышал то же самое:
— Войдите!
Бекетов вошел:
— Здравствуй, Кристина!
Женщина сразу повела себя агрессивно:
— Ты зачем пришел?
— Как зачем? Поздравить с днем рождения! Вот… цветы… а это… — офицер достал плюшевого говорящего пингвина, — мой скромный подарок.
— Я удивляюсь твоей наглости, Бекетов! После того, что произошло, ты, как ни в чем не бывало, приходишь и поздравляешь меня!
— А что произошло? Или ты так и не узнала, почему мы с Крабовым оказались воскресным вечером в обществе проституток у рынка?
Женщина повысила голос:
— Да мне плевать, что вы там с Крабовым делали. И то, что делал ты после того, как я, дура, согласилась с тобой пойти прогуляться. Понял, подлец? А сейчас… сейчас, прошу, забирай букет, своего пингвина и… уходи!
Только сейчас Бекетов увидел в ушах возлюбленной дорогие сережки. Это мог быть только подарок Жарова. Что взбесило и так нервного после пьянки капитана:
— Плевать, говоришь? Подлец, говоришь? Уходи, говоришь? Вместе с подарками. Конечно, какой на хер может быть пингвин, если тебе на уши по штуке баксов вешают! Ты не захотела ни в чем разобраться! Тебя ослепила ненависть и злоба! Ты возненавидела меня! Хорошо! Пусть будет по-твоему! Я оставлю тебя в покое! Стелись перед Жаровым! Но учти, Кристя, я не этот пингвин, — капитан бросил игрушку к ногам женщины, — и играть со мной не позволю никому! Ты не права, но признать это не желаешь! Потому что клюнула на сережки с бриллиантами и подхалимство Жарова. Представляю, как распинался здесь Игорек! Это как раз в его стиле! Но дело твое! Ты сделала выбор! Я подчиняюсь и ухожу! Счастливо тебе отметить день рождения!
Бекетов развернулся и вышел из комнаты, с силой хлопнув дверью. Хлопнув так, что от стены отлетел кусок штукатурки. Вне себя от незаслуженной обиды, он быстро пошел на выход. Дневальная что-то сказала ему, но он не разобрал ее слов. Да и не нужны были капитану ничьи слова. Бекетов направился в свое общежитие. На аллее встретилась Губочкина:
— Здравствуй, Юра!
Буркнув что-то, он прошел мимо.
Валентина, проводив капитана взглядом, достала сотовый телефон, набрала знакомый номер: