Мертвые и забытые
Шрифт:
На какой-то момент я испытала жалость к Джейсону, пока мой здравый смысл не разбудил меня.
— Ладно, помимо Брендана и Дермота, у Найла есть другие враги?
— У них есть последователи и сторонники, включая нескольких наемных убийц.
— Но ваши родители на стороне Найла?
— Да. Естественно, другие из нас тоже. Из Небесного народа.
— Так я должна остерегаться любых приближающихся фейри, и они могут напасть на меня в любое время, поскольку я несу в себе кровь Найла?
— Да. Мир фей слишком опасен. Особенно теперь. Вот почему мы живем в мире людей. — Клод глянул на Клодин, которая уплетала курицу, будто сбежала из голодного края.
Клодин проглотила кусок, слегка похлопала по рту бумажной салфеткой и сказала:
— Очень важно. — Она разломила кусок куриного филе и глянула на Клода, сигнализируя ему взять инициативу.
— Если ты увидишь кого-то, кто будет выглядеть как твой брат, но не являться им… — сказал Клод.
Клодин проглотила и продолжила:
— Удирай со всех ног.
Глава 9
Я ехала домой, сконфуженная еще больше, чем обычно. И хотя я любила своего деда насколько это возможно, учитывая наше краткое знакомство… я была готова полюбить его еще сильнее, и готова стоять за него до конца, ведь мы все-таки родственники… но я до сих пор не представляла, как сражаться на этой войне, или как ее избежать. Эльфы не хотели объявлять о своем существовании человечеству, они этого никогда не сделают. Они не то, что веры или вампиры, которые желали разделить с нами планету. У эльфов не было резона придерживаться человеческих правил и политики. Они творили, что хотели, и исчезали в своих тайных землях.
В миллионный раз я мечтала о нормальном дедушке вместо имеющейся у меня версии: невероятного, великолепного и неудобного эльфийского принца.
А потом я устыдилась саму себя. Я должна радоваться тому, что имею. Я надеялась, что Господь не заметит мою неблагодарность.
У меня выдался загруженный день, а было всего-то два часа. События развивались не как всегда. Обычно я стирала, убиралась, ходила в магазин, читала, оплачивала счета… Но сегодняшний день был так чудесен, что мне захотелось побыть на улице. Мне захотелось заняться чем-то, что дало бы возможность и работать, и думать одновременно. А тем для размышления мне хватало.
Оглядев клумбы у дома, я решила заняться прополкой. Не самое нелюбимое мое занятие, быть может, оттого, что я часто занималась этим в детстве. Бабуля считала, что мы должны были быть взращены в работе. И в ее честь я содержала цветники в полном порядке. И сейчас я вздохнула и направила все усилия на выполнение этой работы. Начала я с клумбы у дороги, с южной стороны моего дома.
Я подошла к металлическому сарайчику с инструментами, последнему в череде сарайчиков, что служили поколениям семейства Стакхаус с тех пор, как мы устроились на этом месте. Я раскрыла дверь с привычной смесью удовольствия и ужаса, потому что однажды я соберусь с силами и наведу здесь порядок. До сих пор я хранила старую бабушкину лопатку-копалку. Кто знает, кто ею пользовался до нее. Она была древней, но за ней так хорошо ухаживали, что лопатка выглядела лучше современных аналогов. Я шагнула в темный сарай и достала ее и садовые перчатки.
Из передачи Антик Роадшоу (Прим.: Передача в Англии, рассказывающая об антиквариате и его оценке. Сопровождается историческими сценками) я знала, как много людей коллекционирует садовый инвентарь. Мой сарайчик мог стать истинной пещерой Алладина для такого коллекционера. Моя семья никогда не относилась к тем, кто избавляется от вещей, которые могут еще послужить. Битком набитый сарай был очень аккуратным, потому что так там все устроил мой дед. Когда мы переехали жить к нему и бабушке, он нарисовал схемку, на которой было нарисовано, где что должно лежать. И именно туда следовало класть каждую вещь после использования, и этот порядок сохранялся до сих пор. Я могла безошибочно указать, где лежит лопатка — старейший причиндал в этом хранилище. Она была тяжелее, острее и Уже, чем ее современные копии, но ее форма была привычна для моей руки.
Если бы сейчас была настоящая весна, я бы надела свое бикини и соединила бы приятное с полезным. Но, несмотря на то, что солнце светило, я не была настолько легкомысленна. Я нацепила садовые перчатки, потому что мне не хотелось испортить ногти. Некоторые сорняки способны за себя постоять. Например, один из них имел толстый мясистый стебель и острые шипы на листьях. Если дашь ему достаточно подрасти, он расцветут пышным цветом. Эти уродливые и колючие травки следовало выдирать с корнем. И таких было уже несколько, повылезавших среди едва взошедших лилий.
Бабуля бы возмутилась.
Я опустилась на четвереньки и принялась за работу. Правой рукой я погружала лопатку в мягкий дерн цветочной клумбы, поддевая корни сорняков, а левой их выдирала. Я трясла их за стебли, отряхивая дерн, и отбрасывала в сторону.
Прежде чем приняться за работу, я поставила на задней площадке радиоприемник, и вскоре уже подпевала ЛиЭнн Раймс. Мне полегчало. Через несколько минут у меня была уже приличная кучка выкорчеванных сорняков и здоровый румянец.
Если б он не заговорил, все могло бы закончиться иначе. Но он был самоуверен и раскрыл рот. Его гордыня спасла мне жизнь.
И слова его были неосмотрительны. Слова: "Я с радостью убью тебя для своего господина", вряд ли могли означать желание познакомиться.
У меня была великолепная реакция, и я взметнулась из своего положения на карачках с лопаткой в руке и всадила ее прямо в живот мужчине. Она вошла в него, будто была создана фейрибойным оружием.
В таковое она и превратилась, ибо была сделана из железа, а мужчина оказался фейри.
Я отскочила и пригнулась, сжимая в руках окровавленную лопатку и ожидая, что же фэйри будет делать дальше. Он с полнейшим недоумением взирал на кровь, струящуюся сквозь его пальцы, не в силах поверить, что я испортила его наряд. Затем он взглянул на меня своими огромными бледно-голубыми глазами, а в лице его таился вопрос, будто он меня спрашивал, неужели это я такое с ним сотворила, а вдруг это ошибка?
Я начала пятиться короткими шажками, не отрывая от него взгляда, но он больше не представлял никакой угрозы. Пока я нащупывала рукой затянутую сеткой дверь, мой неудавшийся убийца рухнул на землю, с прежним выражением изумления на лице.
Я отступила в дом и заперла дверь. На дрожащих ногах я подошла к мойке, перегнулась через нее, пытаясь дотянуться как можно дальше. Под этим углом я могла разглядеть только часть скорчившегося тела.
— Окей, — громко сказала я, — окей.