Мертвые и забытые
Шрифт:
Глава 8
Когда я приехала вечером домой, то была зла почти на всех и вся. Время от времени я впадала в такое состояние — наверно, такое у всех бывает. Гормоны, месячные или что-то еще. А может, звезды не так сложились.
Я была зла на Джейсона, потому что была на него зла уже несколько месяцев. Я была зла на Сэма, и очень на него обижена. Я сердилась на агентов ФБР, потому что они приехали сюда оказывать на меня давление — хотя на самом деле они этого еще не делали. Я была возмущена трюком Эрика с ножом и его авторитарным изгнанием Куинна, несмотря на то, что я должна была согласиться с тем, что он сказал правду, когда говорил, что это я первая дала Куинну отставку. Но я не имела в виду, что никогда больше не захочу его видеть (или имела?). И уж однозначно я не считала, что Эрик мог диктовать мне, с кем видеться, а с кем — нет.
И может быть, я злилась сама на себя за то, что когда я могла высказать Эрику всё, что я думаю о его выходках, я растеклась и слушала его воспоминания. Словно кадры из прошлого в Lost’е, воспоминания Викинга-Эрика ворвались в поток современности.
Я разозлилась еще сильнее, когда осознала, что остановилась у передней двери, где паркуются только гости. Я прошлась до задней двери и поднялась на крыльцо, хмурая и исполненная тотального упрямства. Я ни с кем не хотела общаться. Все, что я хотела — это надеть пижаму, вымыть лицо и упасть с книжкой в кровать.
Октавия сидела за кухонным столом с мужчиной, которого я не знала. Он был чернее черного, и вокруг его глаз были татуировки. Если не обращать внимания на эти его зловещие украшательства, он выглядел спокойным и приятным. Он встал, когда я вошла.
— Сьюки, — сказала Октавия дрожащим голосом. — Это мой друг Луи.
— Приятно познакомиться, — сказала я, протягивая ему руку для рукопожатия.
Он пожал руку мягко и осторожно, и я присела, чтобы он мог сделать то же самое. Тут я заметила стоящие в холле чемоданы.
— Октавия? — спросила я, указывая на них.
— Ну, Сьюки, даже у нас, пожилых леди, в жизни случаются романы, — сказала Октавия, улыбнувшись. — Луи и я были близкими друзьями до Катрины. Он жил в Нью-Орлеане в десяти минутах езды от меня. После того, как всё случилось, я искала его. Но, наконец, бросила это дело.
— Я потратил много времени, пытаясь отыскать Октавию, — сказал Луи, глядя ей в лицо. — Пока, в конце концов, не наткнулся на ее племянницу два дня назад, и она дала этот номер телефона. Я не мог поверить, что все-таки ее нашел.
— Ваш дом уцелел от?… — несчастного случая, катастрофы, катаклизма, стихийного бедствия — когда речь идет об уничтожении твоего мира, сойдет любое из этих слов.
— Да, хвала богам. И электричество у меня появилось. Это не мало: теперь есть свет и тепло. Я снова могу готовить. Мой холодильник снова шумит, и не нужно хранить продукты на улице. Я восстановил крышу. Теперь Октавия может вместе со мной вернуться в жилище, которого достойна.
— Сьюки, — сказала она очень нежно. — Ты была столь добра, позволив мне остановиться у тебя. Но я хочу быть с Луи и должна вернуться в Нью-Орлеан. Я кое-что могу сделать для восстановления города. Это — мой дом.
Видимо, Октавия считала, что наносит тяжелый удар. Я постаралась изобразить огорчение.
— Конечно, ты должна выбрать то, что будет лучше для тебя. Мне нравилось, что ты жила у меня, — я была счастлива, что Октавия не способна к телепатии. — Амелия здесь?
— Да, она наверху что-то для меня собирает. Господи, благослови ее доброту, она собирается сделать мне прощальный подарок.
— Ну, надо же! — сказала я, стараясь не переусердствовать. Я настороженно разглядывала Луи, но Октавия просто фонтанировала счастьем. Я никогда раньше не видела ее такой сияющей, и мне нравилось смотреть на нее.
— Я просто была рада иметь возможность тебе помочь, — сказала она, кивая с умным видом.
Мне было сложно удержать свою улыбку несколько-печальной-но-мужественной, но я справилась. Слава Богу, Амелия уже цокала вниз по лестнице и несла в руках что-то запакованное и перевязанное тонкой красной ленточкой с бантом.
— Здесь небольшой подарочек от меня и Сьюки. Надеюсь, тебе понравится, — сказала она, не глядя на меня.
— Ах, это так мило! Я даже не сомневаюсь в твоих способностях, Амелия. Ты очень сильна как ведьма.
— Октавия, это так много значит для меня — услышать такие слова из твоих уст, — Амелия была искренне тронута и расплакалась.
Я была просто на седьмом небе от счастья, когда Луи и Октавия ушли. Несмотря на то, что я питала привязанность и уважение к старой ведьме, она создавала массу помех неторопливому домоустройству, которое сложилось у нас с Амелией. Я неожиданно обнаружила, что глубоко и с облегчением выдохнула, когда передняя дверь захлопнулась за ней и ее приятелем. Мы снова и снова говорили друг другу "до свидания", Октавия не переставала нас благодарить то за одно, то за другое. Она также нашла повод вспомнить все те магические вещи, которые она для нас сделала, и которые мы должны были навсегда запомнить.
— Хвала небесам, — сказала Амелия, рухнув на ступеньки.
Амелия не была религиозной женщиной, и уж однозначно она не была традиционной христианкой, так что для нее это было сильное высказывание.
Я села на краешек дивана.
— Надеюсь, они очень счастливы, — сказала я.
— Как ты думаешь, нам стоит что-нибудь про него разузнать?
— Такая сильная ведьма как Октавия и не сможет о себе позаботиться?
— Неплохая точка зрения. Но ты видела эти татуировки?
— Они — просто нечто! Думаю, он какой-то колдун.
Амелия кивнула.
— Да, уверена, он практикует какой-то вид африканской магии, — сказала она. — Не думаю, что нам стоит беспокоиться о том, что высокий уровень преступности в Нью-Орлеане затронет Луи и Октавию. Вряд ли кто-нибудь попытается напасть на них или ограбить.
— А что это за подарок мы подарили?
— Я позвонила своему отцу, и он прислал мне подарочный сертификат из его магазина хозтоваров.