Мертвые и забытые
Шрифт:
— И как давно ты знаешь о… вервольфах? И о других верживотных? — спросил Энди, словно просто не мог сдержаться.
— Ну, некоторое время, — сказала я. — Сэм был первым, затем другие.
— И ты никому не сказала? — спросил Энди недоверчиво.
— Конечно, нет, — ответила я. — Люди и так думают, что я странная. Кроме того, это не мой секрет, чтобы его рассказывать. — Теперь была моя очередь посмотреть на него. — Энди, но ведь ты тоже знал. — После той ночи в переулке, когда на нас напала охотница на Веров, Энди по крайней мере слышал Трея в его животной форме, а затем увидел его обнаженным человеком. Сложите два плюс два — и получите образ вервольфа.
Энди посмотрел на свою записную книжку, которую достал из кармана. Он ничего не записал. Он глубоко вздохнул.
— Так значит, когда я увидел Трея в переулке, он только что перекинулся? Я, в некотором смысле, рад. Я никак не мог представить тебя любительницей секса в общественных местах. — Это удивило меня; поскольку я всегда полагала, что из того, что обо мне говорят, Энди верит только плохому. — А что насчет ищейки, что была с тобой?
— Это был Сэм, — сказала я, поднимаясь, чтобы ополоснуть чашку из-под кофе.
— Но в баре он перекинулся в колли.
— Колли симпатичнее, — сказала я. — Он предположил, что в таком виде большинству людей будет легче его принять. Это его обычная форма.
Глаза Латтесты вылезли из орбит. Он был одним из тех, кто с трудом привыкает к новому.
— Давайте вернемся к теме, — сказал он.
— Алиби твоего брата кажется правдой, — сказал Энди. — Мы поговорили два или три раза с Джейсоном, а так же дважды с Мишель, и она непреклонна в том, что была с ним все время. Она рассказала все, что происходило той ночью в деталях, — Энди чуть улыбнулся. — Деталей было даже слишком много.
В этом была вся Мишель. Она была прямолинейной и откровенной. Как и ее мама. Как-то я провела каникулы, посещая Библейскую школу, и учительницей в моей группе была миссис Шуберт.
— Говорите правду и огорчите дьявола, — советовала она нам. Мишель приняла эту пословицу близко к сердцу, хотя, полагаю, ее мать имела в виду не совсем это.
— Я рада, что вы ей верите, — сказала я.
— Мы также поговорили с Кэлвином, — Энди облокотился о стол. — Он рассказал о том, что случилось между Давом и Кристалл. Согласно ему, Джейсон знал о ее измене.
— Да, знал, — я прикрыла рот. Я не собиралась рассказывать об этом происшествии, поскольку могла только усугубить ситуацию.
— Мы так же поговорили с Давом.
— Конечно.
— Дав Бек, — сказал Латтеста, читая записи в своей записной книжке. — Двадцать шесть лет, женат, двое детей.
Поскольку я все это знала, мне нечего было сказать.
— Его кузен Элсии настоял, чтоб присутствовать при беседе с ним, — сказал Латтеста. — Дав сказал, что он был дома всю ночь, и его жена подтвердила это.
— Я не думаю, что это сделал Дав, — сказала я, и они оба удивленно на меня уставились. — Но ты же дала показания, что у Дава и Кристалл была интрижка, — сказал Энди.
Я вспыхнула от стыда.
— Я прошу прощения, действительно дала. Но я ненавижу, когда все смотрят на Джейсона, как будто точно знают, что это сделал он. Я не думаю, что Кристалл убил Дав. Я не думаю, что он достаточно интересовался ею, чтоб сделать такое.
— Но она могла разрушить его брак.
— Все равно, он бы не сделал это. Дав был без ума скорее от себя, чем от нее. И она была беременна. Дав не убил бы беременную женщину.
— Как ты можешь быть уверенна?
Поскольку могу прочитать это в его голове и увидеть его невиновность, подумала я. Но это вампиры и Веры отрылись миру, а не я. Едва ли я была сверхъестественным существом. Я была только вариацией на тему человека.
— Я не думаю, что это Дав, — сказала я, — я не вижу в нем этого.
— И мы должны признать это доказательством? — спросил Латтеста.
— Меня не заботит, что вы будете с этим делать, — сказала я, резко остановив предложение с намеком, которое он наверняка мог попытаться сделать. — Вы спросили — я ответила.
— Так вы полагаете, что это было преступление на почве ненависти?
Теперь была моя очередь уставиться в стол. У меня не было блокнота, где я могла бы что-нибудь написать неразборчивым подчерком. Но я хотела обдумать то, что скажу.
— Да, сказала я им, наконец. — Я думаю, это было преступление на почве ненависти. Но я не знаю, была ли это персональная ненависть, поскольку Кристалл была шлюхой… или расовая, поскольку она верпума. — Я пожала плечами. — Если я что-нибудь услышу, я вам скажу. Я хочу покончить с этим.
— Услышишь что-нибудь? В баре? — выражение лица Латтесты было жадным. Наконец простой человек видел мою ценность, на мое счастье он был счастливо женат и считал меня ненормальной.
— Да, — сказала я, — я могу что-нибудь услышать в баре.
После этого они уехали, и я была этому рада. У меня был выходной. Я чувствовала, что должна сегодня сделать что-то особенное, чтоб отпраздновать, поскольку мне удалось выкарабкаться из тяжелого периода, но я не могла ничего придумать. Я посмотрела "Метеоканал" и увидела, что сегодня была самая высокая температура для этой даты с 60-х годов. Я решила, что зима официально кончилась, хотя был все еще январь. Может, холод снова вернется, но я собиралась насладиться этим днем.
Я достала из-под навеса старый шезлонг и устроилась на заднем дворе. Я затянула свои волосы в конский хвостик и подогнула их так, чтоб они не падали, надела свое самое крохотное бикини, которое было ярко-оранжевым с бирюзовым, и намазала себя лосьоном для кожи. Я взяла радио и книгу, которую читала, а также полотенце, и вышла во двор. Да, было свежо. Да, я покрылась гусиной кожей, когда подул ветер. Но первый день, который я принимала солнечные ванны, всегда был счастливым днем в моем календаре. Я собиралась насладиться этим, мне это было нужно.