Мертвые не разговаривают
Шрифт:
— Зажарили его, что ли?
— Да. И съели. Город-то покинутый давно, а вот облюбовали его любители человечины. Индейцы, что ли.
— Вот зачем ты мне это рассказываешь? — в голосе Насти слышалась обида. — Я и так в себя до сих пор не приду. Только мне про людоедов не хватало слушать.
— Извини. Просто со всей этой чертовщиной уже и не знаешь, что думать. Ты спала прошлой ночью?
— Нет. Выспалась же в дороге. Читала сидела.
— Так. Вяч тоже не спал, судя по его словам. Значит, получается – дрых только я. Из
— И что?
— Что тебе приснилось?
Настя невзначай коснулась груди.
— Я даже не помню, когда уснула. Вроде только держала в руке стакан с водой, а через секунду стук в дверь. Думала, может, доктор чего забыл. Открыла… – она замолчала.
В отдалении слышался стрекот кузнечиков, где-то в ночи несколько раз ухнула сова. Андрей поежился. Влажный холод хоть и разгружал голову, но под одежду пробирался угрем, что совсем ни к чему.
— Их было двое, — продолжила Настя. — Мужчина и женщина. Страшные. Женщина в одной короткой юбке и топике. Мужчина в джинсах. Изорванных в лохмотья. Одежда грязная, в каких-то пятнах. Но не в одежде дело. Они… я не знаю, откуда в моей голове такие образы. Все тела в порезах и шрамах. На них живого места не было. А уж лица…
— Срезанные губы? — спросил Андрей.
— Да! — воскликнула Настя и резко повернулась к спутнику. — Откуда ты?.. Ты тоже их видел?
— Я кого-то видел, — кинул Андрей.
— Они затолкали меня обратно в комнату. От них страшно пахло. Не сильно, не противно, хотя и это тоже. Пахло страхом. Они что-то говорили, смеялись. Женщина бросила меня на кровать, залезла сверху… Даже сейчас по коже мурашки от ее прикосновения. Холодная и липкая кожа. Ее руки касались меня, забирались под одежду. Раздвоенный язык сновал между зубами, брызгал слюной. Я только теперь понимаю – они не должны говорить с таким уродством. Либо их слова нельзя было бы разобрать.
— Не думал об этом, — признался Андрей. — Но ты, пожалуй, права.
— Как можно было сделать с собой такое?!
— Насть, давай не будем принимать увиденное за чистую монету. Это сон. Реальный, страшный, отталкивающий, но всего лишь сон. Пусть очень странный, способный нанести физические повреждения наяву.
— Я все понимаю. Вернее, пытаюсь понять. Если бы они еще не были такими живыми, — девушка немного помолчала и, вздохнув, точно набралась сил, продолжила рассказ. — А потом этот… ее друг скинул с себя штаны и навис надо мной. Хотел, чтобы я сосала его хозяйство… – в словах словно плеснули концентрированной желчью.
— Если тебе сложно, не рассказывай, — Андрей коснулся ее плеча.
— Мне надо выговориться, — глухо отозвалась Настя. — С него стекало что-то тягучее и желтоватое. Я пыталась увернуться, сопротивлялась, а они только смеялись. А потом женщина разорвала на мне футболку. Я даже не помню, когда в ее руках появился тот крюк… старый и ржавый. Она водила им перед моим лицом, угрожала, если я не сделаю то, о чем они просят.
Андрей обнял девушку за плечи.
— Этого я не знаю. Думаю, понятно, что это необычные кошмары. И даже не из-за того, что выглядят они, будто все происходит в реальности. Мы видели похожие сны – и это беспокоит меня больше всего.
Он быстро рассказал ей о своих кошмарах.
— Для полной уверенности остается только Вяча расспросить, — сказала Настя.
— Согласен.
— Надеюсь, с ним ничего не случится.
— Не думаю. Не уверен, но мне кажется, что эти сны ничем серьезным для нас обернуться не могут. По крайней мере, пока.
— Мне бы твою уверенность. Если б ты меня не разбудил, даже думать не хочу, что бы они со мной сделали.
— И нечего думать. Но спать я бы поостерегся ложиться. Стыдно признаться, но во втором кошмаре, когда уже понимал, что сплю, все равно чуть было не наложил в штаны от страха.
— Что, если это гипноз? — Настя замедлила шаг.
— А смысл? Вроде никаких особенных секретов не знаем. Денег на выкуп тоже нет.
— Не знаю. Но гипноз, по крайней мере, мог бы объяснить похожие сны у разных людей.
— Наверное, — согласился Андрей. — Все равно надо говорить с тем пьянчужкой. Кстати, что там случилось, когда я выключился?
— Вяч озверел вконец, бросился на мужика. Тот – возьми и поднеси к себе зажигалку. Тут же в факел превратился – и к Вячу обниматься. Вяч – вроде отбиваться, а не очень-то получилось. Руку сильно обжег, немного опалил лицо. Если бы не помощь местных, что за столами сидели, не знаю, как бы все обернулось.
— Съездили в командировку, — поморщился Андрей. Голову пронзила игла боли. В висок будто выстрелили. — Надеюсь, ничего серьезного.
Спазм прошел, оставив по себе ощущение легкого покалывания в области затылка.
— Не знаю. Матерился он громко. Правда, в больницу до последнего отказывался ехать.
— Верю.
— А что с этим… Константином Ивановичем?
— Повалили на пол, тушили чем попало. Кто одежду набросил, скатерти со столов. Если честно, я не очень помню. Шум, дым. Огонь перекинулся на наш столик, здорово опалил кусок стены.
— Странно, я даже запаха гари не почувствовал, когда в зал спускался.
— Наверное, убрали все, — безучастно сказала Настя. — Он и после того, как его потушили, все рвался, угрожал. Хорошо, быстро полиция приехала с врачами. Что-то вкололи, он и затих.
— Надеюсь – проснуться сможет, — задумчиво проговорил Андрей.
— Не оставил надежды добиться от него истории?
— Не оставил. Но на его историю мне плевать. Хочу узнать, что ему снится?
— Надо бы Вяча забрать из больницы. Как считаешь? — девушка глубоко вздохнула.
— Было бы неплохо. Но отдадут ли его?