Мертвым не понять
Шрифт:
– Зачем мне говорить такую чушь – я ведь звонил тебе каждый день. Ты что, совсем ничего не помнишь? – Он привлек меня к себе и ласково обнял.
«О боже! Он врет, нагло врет прямо в лицо… за что?.. Так нельзя…»
– Хорошо! – Я высвободилась из его отнюдь не невинных объятий. – Ты не говорил мне, что приедешь вчера вечером?! Ты отсутствовал неделю, да еще и звонил мне, и я не Диана! И это не моя ночнушка! – Я с силой рванула на себе тонкую ткань, отделанную поверху гагачьим пухом и, вскрикнув от ужаса, уставилась на себя в зеркало – тем вечером на кухне на мне было платье, да, именно синее платье с жемчугом. Я ждала Павла, накупив гору вкусненького… я не могла…
Внезапно перед глазами забегали прозрачные змейки, в голове что-то ухнуло и белый свет затянулся кровавым пузырем, еще секунда – и жаркий ужас пожрал меня всю, я рухнула в эту клокочущую массу и растворилась в ней.
– Диана! Милая! Не оставляй меня! – Паша сжимал меня и жутко тряс. Заметив, что я очнулась, он рывком поднял меня с пола и усадил на кровать. Пух с моей рубашки летел, как внезапно начавшийся снег. – …Ты напугала меня! – Он действительно выглядел порядком струхнувшим.
«Либо я была с тобой эту ночь и все предыдущие ночи, а значит, понятно, кто снял с меня платье и надел это, либо, черт меня возьми, я схожу с ума, причем на сексуальной почве! Этого еще не хватало!»
– Извини. Я не хотела тебя пугать. – Я сказала это насколько могла мягко. – Но, боюсь, что мне еще многое нужно понять. Начнем с того… какой сегодня день?
– Ну конечно, Диана! Я задержался, признаю это, но я же звонил тебе чуть ли не каждый вечер!
– Зачем так часто?.. раньше… то есть я не хочу сказать, что это было мне неприятно, просто я ничего не помню.
«Нельзя сейчас отпугнуть его, иначе сказочный принц никогда не перейдет границу сновидения и останется лишь мечтой», – я вспомнила, как когда-то Зерца– лов говорил о принцессе, которую нужно искать всю жизнь и верить, и любить, и ждать…
– Ты сказала, что это не было тебе неприятно? Значит, ты помнишь?
– Нет. Не помню. Просто мне нравится разговаривать с тобой. А о чем мы говорили?
– Да много о чем… ну, например, об этом, – Паша кивнул в сторону письменного стола. – Ого! Ты не хвасталась, что закончила работу! Это потрясающе! Ей-богу, Ди! Я всегда знал, что ты сильная, но никогда не предполагал, что настолько! Так нельзя, дорогая! Тебя ведь никто не гнал! Зачем так мучать себя?! Здоровье…
Я подскочила к столу и замерла, не зная, что предпринять. Передо мной лежала распечатка, последняя страница была помечена цифрой пятьсот и заканчивалась небольшим текстом, который я написала лет пять назад, и, убей бог, не собиралась вставлять в роман.
НЕ УВИДЕННЫЙ КИНЖАЛ
Мой клинок уже родился, осталось только кому-нибудь увидеть его во сне. Хорошо бы, конечно, окажись он человеком Слова. В чести и славе, в доспехах предков да с именованным, по обычаю, кинжалом продолжу путь свой.
Но если только врагу в один из сатанинских дней пригрезится мое оружие – лежать мне под небом грозовым, а сердце мое станет алыми ножнами для того кинжала.
Не дай бог увидеть мой сон дураку или ленивцу. Посмотрит такой, подивится и забудет, в мир не пустит. И будет сон носиться неисполненным желанием, птицей, потерявшей гнездо, да не воплощенным в плод объятием, пока кто– то не встретится с ним снова.
– Этого не может быть! – Я посмотрела на Павла и вдруг разрыдалась. Он взял меня за руку и, все время гладя по волосам, усадил обратно на кровать.
– …Это не мое, – слабо возражала я, все крепче прижимаясь к черной шелковой рубашке мужа.
– Ты слишком много работала. Но ничего страшного – главное, мы установили, что эти провалы в памяти никак не связаны с летаргическим сном. Тебе просто нужно отдохнуть. – Его голос странно обволакивал, и когда Зерцалов попытался высвободиться из моих дрожащих объятий, чтобы приготовить нам обед, я почувствовала такую тоску, словно он сейчас уйдет и больше никогда, совсем никогда не вернется.
В довершение всего мы отправились вместе. Я чувствовала такое оцепенение, что, когда он нагнулся поднять с пола халат, мне показалось, что я буквально не могу самостоятельно стоять на ногах, а потом еще мне никак не удавалось попасть в рукава, отчего только усилилась внутренняя скованность. На кухне я не обнаружила никакого пакетика из-под сока. Но, может, он мне и вправду привиделся. В холодильнике осталась непочатая бутылка вина, купленная в тот злополучный вечер, и икра, остальные продукты частично исчезли и частично явно кем-то потреблялись по мере надобности.
– Кроме того, что ты занята перепечаткой, ты сообщила о том, что говорила с Мариной насчет моей новеллы и она сочла ее слегка затянутой. Мы еще исправляли некоторые места прямо по телефону, – продолжал он, разбивая яйца в миксер. – Ты и этого не помнишь?
Я отрицательно помотала головой.
– …Ну, позвони хоть в «Акве», спроси, как там дела. А Андрей – ты виделась с ним?
– Нет.
– Значит, что-то ты все-таки помнишь?
Я дотащилась до комнаты и несколько раз набрала номер редакции, одеревеневшие пальцы срывались с циферблата. Ненавижу свою беспомощность! Наконец у меня получилось, и запыхавшаяся Марина закричала в трубку, что меня ждут на следующем семинаре и что новеллой зачитываются все, начиная с компьютерщиков и макетчиков и кончая директором центра. Я поблагодарила за добрые слова и, пообещав зайти, бросила трубку.
Меня трясло… и потребовалось как следует собраться, чтобы дойти до стола и просмотреть отпечатанные листки.
Это мой принтер. Тут и сомнений нет, я отлично знаю эту полосу, чтоб она пропала и… да, что касается дефектов, то все в норме. А вот почему я не набрала эпиграфы, которых у меня коллекция? Обычно я не заморачиваюсь подбирать их по ходу написания романа, а проставляю в уже набранном тексте – это как если бы я занималась посвящением каждой следующей главы в рыцари. Создается впечатление, что кто-то, кто хорошо знает меня, слегка отредактировал текст, добавляя помеченные мною же куски, которые я писала от руки на бумаге.
Возможно, если покопаться, можно будет найти еще что-нибудь… но… что, если я работала в отключке, как биоробот – тогда вполне возможно…
Подошедший Павел аккуратно разжал мои пальцы и, вынув из них листок, положил его на стол.
– Можешь ты хоть на несколько минут позабыть о своей работе? Я приготовил нам великолепную молочную яичницу. И вот еще что. Один мой знакомый бизнесмен приглашал меня отдохнуть как-нибудь у него на даче.
Я вздрогнула.
– …Нет, что ты? Вместе с тобой. То есть, только я и ты. Поедем? – Говоря это, он стал словно выше ростом, таким сильным и надежным, каким я его никогда не видела.