Мертвый Арлекин
Шрифт:
Полковник Монктон неловко пошевелился в кресле:
– Никто об этом никогда не узнает, - рассеянно произнес он.
– Я полагаю, - медленно начал мистер Саттервейт, - что это все-таки было самоубийство.
Полковник посмотрел на него с откровенным недоумением.
– Разумеется, это было самоубийство. Мой дорогой друг, я же сам находился тогда в этом доме.
Саттервейт вновь посмотрел на пустое кресло, улыбнулся, как будто вспомнил какую-то шутку, которая была неизвестна его собеседникам, и спокойно сказал:
– Иногда человек по прошествии ряда лет видит события более ясно, чем он видел их
– Вздор, - фыркнул Монктон.
– Сущий вздор! Как это может быть, если со временем события становятся все более туманными?
Но Бристоу неожиданно пришел на помощь мистеру Саттервейту:
– Я знаю, что вы имеете в виду, - сказал художник.
– И, по-видимому, правы. Это вопрос пропорций, правда? Даже, наверное, больше, чем пропорций. Теория относительности и все такое.
– Если хотите знать мое мнение, - произнес полковник, - то все эти теории Эйнштейна - настоящая чепуха. И спириты, и привидения - тоже!
– он свирепо оглядел собеседников.
– Разумеется, это было самоубийство. Практически я своими собственными глазами видел, как все произошло.
– Так расскажите и нам, - попросил мистер Саттервейт, - чтобы мы тоже увидели все собственными глазами.
Удовлетворенно хмыкнув, полковник устроился в кресле поудобней и начал:
– Случившееся было для всех огромной неожиданностью. Чарнли вел себя, как обычно. На маскарад должно было приехать много людей. Никто и представить себе не мог, что хозяин пойдет и застрелится как раз тогда, когда начнут прибывать гости.
– Более тактично было бы, если бы он подождал до отъезда гостей, заметил Саттервейт.
– Конечно. Чертовски неделикатный поступок.
– Нетипично, - добавил старый джентльмен.
– Да, - согласился полковник.
– Совсем нехарактерно для Чарнли.
– И все же это было самоубийство?
– Разумеется. Я и еще двое или трое стояли на втором этаже: служанка Острандеров, Элджи Дарси, ну и еще пара человек. Внизу Чарнли пересек холл и вошел в Дубовую Комнату. Служанка сказала, что выражение его лица было ужасным, глаза выпучены, но это, конечно, чепуха, потому что с того места, где мы стояли, она не могла видеть его лицо. Но Чарнли действительно шел как-то сгорбившись, как будто нес на плечах тяжелую ношу. Одна из девушек позвала его. Кажется, это была чья-то гувернантка, которую леди Чарнли включила в число гостей по доброте душевной. Эта девушка сказала: "Лорд Чарнли, леди Чарнли желает знать..." Он ничего не ответил ей, зашел в Дубовую Комнату, захлопнул дверь. Мы слышали, как в замочной скважине повернулся ключ. Буквально минуту спустя раздался выстрел.
Мы бросились вниз по лестнице. В Дубовой Комнате есть еще одна дверь. Она выходит на террасу. Та дверь тоже была закрыта на ключ. В конце концов мы взломали ее. Чарнли лежал на полу - мертвый - возле его правой руки был пистолет. И что же это, если не самоубийство? Несчастный случай? И не говорите.
Другим объяснением может быть убийство, но убийства не бывает без убийцы.
Надеюсь, вы согласны с этим?
– Убийца мог скрыться, - предположил мистер Саттервейт.
– Это невозможно. Если у вас найдется листок бумаги и карандаш, я нарисую вам план этой части дома. В Дубовую Комнату ведут две двери: одна выходит в холл, другая - на террасу. Но обе они были закрыты изнутри, и ключи находились в замках.
–
– Тоже было закрыто и жалюзи опущены.
Воцарилось молчание.
– Вот и все, - торжественно произнес Монктон.
– Похоже на это, - печально согласился Саттервейт.
– Учтите, - продолжал полковник, - хотя я только что смеялся над всеми этими спиритами, должен вам сказать, что в поместье Чарнли была действительно какаято жутковатая атмосфера, особенно в Дубовой Комнате. В панелях стен имеется несколько дырок от пуль - там состоялось несколько дуэлей. На полу какое-то странное пятно, которое всегда проступает на досках, хотя их меняли несколько раз. А после этого случая, наверное, появилось и второе пятно - кровь бедного Чарнли.
– И много было крови, когда он застрелился?
– поинтересовался мистер Саттервейт.
– Очень мало. На удивление мало, как сказал доктор.
– Чарнли выстрелил себе в голову?
– Нет, в сердце.
– Это не так-то просто сделать, - заметил Бристоу.
– Попробуй найди точно, где у тебя сердце. Я бы никогда не стрелял в сердце.
Мистер Саттервейт покачал головой. Он был не совсем доволен. Рассказ Монктона должен был, как надеялся старый джентльмен, натолкнуть его... на что? Он и сам не знал.
– Да, мрачноватое это место, - повторил полковник.
– Хотя лично я не видел там ничего особенного.
– А вы случайно не видели там Плачущей Леди с Серебряным Кувшином?
– Нет, сэр, не видел, - с чувством ответил Монктон.
– Но все слуги в доме Чарнли клялись, что видели.
– Суеверие было проклятьем средних веков, - заявил художник.
– И сейчас его отголоски еще встречаются то там, то здесь, хотя, слава богу, мы постепенно избавляемся от этого.
– Суеверие, - задумчиво повторил мистер Саттервейт, и опять посмотрел на пустое кресло.
– Иногда... Как вы думаете, суеверие может оказаться полезным?
Бристоу удивленно уставился на старого джентльмена.
– Полезным - совсем неподходящее слово.
– Ну, теперь-то, я надеюсь, у вас не осталось сомнений, Саттервейт? спросил полковник.
– Не осталось, - согласился старый джентльмен.
– И все равно кажется странным, что недавно женившийся человек, молодой, богатый, счастливый, готовящийся отпраздновать свое возвращение после свадебного путешествия, и вдруг совершает такой бессмысленный поступок. Чрезвычайно странно, но я согласен: от фактов никуда не денешься. Истина - в фактах, - тихо произнес Саттервейт и нахмурился.
– И никто никогда не узнает, что же стояло за этим поступком, - заметил Монктон.
– Конечно, ходили слухи, всевозможные слухи. О чем только не судачат люди.
– Но достоверно никто ничего не знал, - задумчиво продолжил Саттервейт.
– На детективный роман совсем не похоже, да?
– сказал художник. Никому не было никакой выгоды от смерти этого человека.
– Никому, кроме неродившегося ребенка, - возразил мистер Саттервейт.
Монктон хмыкнул.
– Какой удар для бедного Хьюго Чарнли, - заметил он.
– Как только стало известно, что леди Чарнли ждет ребенка, на его долю выпало чрезвычайно приятное занятие сидеть и ждать, затаив дыхание, мальчик это будет или девочка. Да и его кредиторы тоже поволновались. Когда родился мальчик, разочарование было всеОбщим.