Мертвый разлив
Шрифт:
Добрейший дядя Проша, местный дворняг, всегда приветливый со всеми, не только с верзилой Вадимом, задыхаясь и сыпля проклятиями гнался за скачущим на трех лапах окровавленным кошаком, норовя его звездануть здоровенным дрыном. Наверное, с пяток раз он уже беднягу достал, приперев в каком-нибудь тупике. Кажется, и прирученный, выдрессированный “зверек” дяди Проши наконец нашел добычу по силам.
Увидав Вадима, злосчастный кот неожиданно прибавил, из последних сил бросаясь ему в ноги.
– Держи гада! – азартно завопил дядя Проша, набегая. – Держи, ну!
– Держу, – подтвердил Вадим, осторожно поднимая котейку на руки. Только сейчас он признал в избитом, перепачканном кошаке своего давнего знакомца – Жофрея.
– Дай сюда! – уже пыхтел рядом дворняг, изготовив потемневший дрын. – Слышь, Вадя? Дай!
– Сейчас, – тем же ровным голосом произнес Вадим, отводя в сторону кулак.
– Чего ты! – Проша шарахнулся в сторону, немедленно перетрусив. – Он у меня котлету стянул, понял?
– А ты мне трешник задолжал, помнишь? – в тон ответил Вадим. – Ну давай, гниль, – мой кулак против твоего дрына!
– Иди ты! – искренне обиделся дворняг. – Полоумный, что ль? Это же кот!
– Поло или полу? – осведомился Вадим, глядя на него в упор. – Изволите оскорблять, сударь?
С досады Проша плюнул себе под ноги и поспешил убраться, опасливо оглядываясь. Но Вадим уже забыл про него, легонько прощупывая дрожащее тельце. В общем, ничего серьезного, решил он, однако на трех лапах далеко не ускачешь. Как раз до ближайшего дяди Проши, местного царя природы.
– Чего ж с тобой делать, мерзавец? – спросил он Жофрея. – И надо тебе было покушаться на чужую котлету! Ворованное не в прок – небось слыхал?
Котейка тихо мяукнул, будто жалуясь.
– Чтоб ты сдох! – в сердцах сказал Вадим, сам чуть не плача. – Тоже на жалость бьешь? А ведь Михалыч мне говорил!..
Вздыхая, он раскрыл сумку и положил кота поверх трофеев и шмоток, затем аккуратно застегнул молнию, стараясь не прихватить пышную шерсть.
– А пусть умоются! – пожелал Вадим невесть кому, а страдальцу велел: – Сидеть тихо, понял? Мало мне было хлопот…
С неприступным видом он миновал проходную, где восседала все та же сухонькая упырша с крысиной мордочкой, поднялся в свою квартиру. Здесь Вадим сразу запустил музыку, лишь бы не слышать тивишной программы, доносившейся из-за проницаемой стены столь отчетливо, что можно было различать слова. Затем переложил Жофрея на диван и занялся лечением.
– Теперь у вас с нахалюгой-мышом по комнате на брата, – говорил он коту, обрабатывая его ссадины йодом и накрепко забинтовывая. – А где прикажете приткнуться мне – в ванной, что ли? Хорошо, собаку пока не завели – то-то мне было бы весело всех разнимать!
Котейка отмалчивался, стоически сносил все новые измывательства, подергивая пышным хвостом, – лишь бы не выгоняли. Правда, если Вадим ослаблял хватку, бедняга пытался уползти по дивану, чтобы без помех зализать раны, предоставив остальное природе.
– А фиг тебе! – возражал мучитель, перехватывая беглеца. – Потерпишь, не помрешь. Походишь недельку в бандаже, а там поглядим.
Только Вадим с ним закончил, как в дверь позвонили.
– Кто? – рявкнул он, еще не выйдя из образа крутаря. – Какого хрена!
Теперь осторожненько постучали, однако не отзываясь. Как и всегда в городе, перенасыщенном чужими страстями, его чувствительное сознание отгораживалось от них прочным заслоном, воспринимая эту мешанину, как отдаленный давящий фон. Но даже и там Вадим иногда разбирал знакомые тона – как сейчас, например. Не допытываясь больше, он распахнул дверь, и в квартиру проникла Алиса, принаряженная и свежеразрисованная, облаченная в знакомый халат-накидку.
– Ой, что это у тебя? – изумилась она и сама ответила: – Кошка, надо же! И пушистая!
Будто красуясь перед ней, Жофрей перевернулся на спину и вытянулся по дивану во всю свою немалую длину, томно разбросав мохнатые лапы, отмытые до снежных носочков. Хитрюга, теперь и ей хочет понравиться! Хотя бы оклемался сперва, а то раскидался, точно бандитской пулей сражен, вдобавок и в бинтах весь.
– Кот, – поправил Вадим. – Правда, холостяк, если не девственник. Где ему теперь женихаться?
– Его проблемы, – заметила женщина. – А вот где тебя носило прошлой ночью?
– Щас! – фыркнул он. – Еще перед тобой буду отчитываться!.. Или настучишь?
– С ума съехал? Просто мне было страшно одной. – Алиса снова поглядела на кота. – А он породистый?
– Ага, потомственный дворянин, – уверенно подтвердил Вадим. – Или дворняга? Не знаю, как насчет породы, а вот блохи у него точно есть. Чуть подлечится, придется выводить.
– Ты что, всех уличных котов будешь подбирать?
– Только подранков. И сколько их осталось, котов-то? Уж одного я прокормлю, лишь бы домовята не застукали.
– А хочешь, я к себе его заберу? Нам домовые не указ.
– Твой Максик и без них отлично управится: как-нибудь, под горячую руку, выкинет пушистика в окно – мало тому приключений! Нет, уж если бедняк бедняка не пожалеет, тогда хоть и вовсе пропадай.
С облегченным вздохом, больше похожим на стон, Вадим опустился в кресло, вытянул под столиком ноги. Все-таки умаялся он за эти два дня – держался до последнего, а дома наконец позволил себе размякнуть. Как ни хорошо было в гостях у колдуна-лесовика с дочечкой-ведьмой…
– Ты уж сама тут распоряжайся, – предложил утомленно, – небось, не впервой. Что на кухне сыщешь – твое.
– Включая мышь? Спасибо, меня уже раз кондратий чуть не хватил!..
– А чего пугаться? Подумаешь, зверь!
– Кто тебя так заездил? – ревниво спросила Алиса. – Наверное, редкостная стерва попалась, да?
– Вот это в точку, – со смешком подтвердил он. – К тому ж не одна. Их бы по тивишнику показать – куда там вашим сериалам!
– Где ты был, Дим? – забеспокоилась женщина. – Все-таки съездил за город?