Мертвый разлив
Шрифт:
Маневрируя, Вадим старался не подставлять спину второму Слуге, пока еще низенькому. Хотя тот и не спешил вступать, явно уверенный в победе напарника. Либо попросту ждал хозяйского окрика, чтобы включиться, как механизм, и заняться положенным делом. И люди пока не мешались: девушка послушно укрывалась за поворотом, сжимая коротенький автомат, а Гризли с мрачной решимостью сторожил недомерка, слегка присев на толстых ногах и расставя громадные руки, будто надеялся подловить его на прыжке. Собственно, почему нет?
Продолжая отражать хлесткие удары костлявых лап, сыпавшиеся на него градом, Вадим послал по Кольцу мысленную картинку, и, кажется, она дошла до людей быстрее, чем до Зверя. Шагнув за угол, Оксана от пояса пустила веером трескучую очередь, вынудив малыша скакнуть, точно выстрелить, по единственному оставленному направлению, в просвет между стеной и крутарем. А Гризли уже приготовил ему встречу, с разворота рубанув навстречу мечом, для верности ухватив тот обеими руками, – с такой страшной силой, что мог бы рассечь колонну. И попрыгунчику тоже хватило, несмотря на всю его прочность, так что завершили полет две половинки – до жути похожие на останки ребенка, если бы за одной не волочились чудовищные ноги. А в себе Вадим ощутил лишь сожаление, как по сломанной машине. Все-таки это была не настоящая жизнь – так, орудие.
Первый Слуга тотчас прибавил в мастерстве, переключившись на программы посложней, и Вадим увидел , как к противнику будто протянулось невидимое щупальце, насадив на себя. Большой Зверь наконец снизошел к человечкам, решив разделаться с ними самолично. Но тут он слегка запоздал: теперь и Вадим получил в распоряжение четыре отменных клинка, включая мечи Гризли, – это не считая шипастых сапог, время от времени тоже пускаемых в ход. Спаянность у напарников оказалась на диво, а Гризли вдруг показал себя заправским мечником, хотя еще вчера владел самым минимумом, – как будто в здешней атмосфере по Кольцу передавались даже рефлексы. Вдвоем они живенько прижали Слугу к стене, хотя тот и добавил их латам новых шрамов, а мечам – зазубрин. Затем, придавив сапогами когтистые ступни, поймали хлещущие руки в жесткие захваты и так удерживали чужака, мотаясь под напором живых поршней, пока Оксана сноровисто не увязала его конечности в один роскошный узел.
– Время же теряем, время! – утробно ворчал богатырь, и в девушке Вадим слышал нетерпение. Но сам отмалчивался, надеясь, что потраченные на пленение секунды не станут для кого-нибудь роковыми.
Уронив спеленатого Слугу на пол, они рванули по коридору Михалычу на помощь – тем более, по ощущениям Вадима, тому приходилось туго. Однако колдун еще держался, судя по доносящимся от места схватки коротким и частым очередям.
Теперь Вадим вывел свою троицу в тыл чужакам. Впрочем от их пары, по сути, тоже осталась половина, поскольку один из Слуг был так истреплен собачьими клыками, что едва мог передвигаться, подпрыгивая на единственной ноге, а его помятые, вывороченные руки почти утратили былое проворство. Правда, одному песику это стоило жизни, а второй оказался крепко подранен и теперь истекал кровью у ног Михалыча. Угрюмый бородач продолжал поливать свинцом ближние подступы, пресекая любые попытки атаковать. С завидной сноровкой он менял в автомате обойму за обоймой, будто решил растратить все, а пол вокруг покрывали россыпи гильз. Первая же стычка показала колдуну, что против “ангелов” у него мало шансов (то есть почти никаких), и что второго сближения ему не пережить, несмотря на всю “оборотистость”. Оставалось надеяться на свою звериную реакцию и везение: вдруг хоть одна из пуль ненароком укусит гостя да еще угодит в заветное место? Если нет, то жить Михалычу оставалось ровно столько, на сколько хватит зарядов – а они, кажется, уже кончались.
Вадимова троица атаковала Слуг сбоку, шквальным огнем выметя их за поворот, под щедрый обстрел Михалыча. И перекрестная пальба оказалась чрезмерной даже для этих шустриков. Инвалида прикончили сразу, нашпиговав пулями. И второго ожгли несколько раз, прежде чем он сиганул мимо колдуна и ускакал вверх по лестнице – с такой прытью, что преследовать не стоило и пытаться.
– Михалыч, отбой! – рявкнул осмотрительный Гризли перед тем, как показаться из-за угла. – Слышь? Свои, ну!..
– Так шагайте, – откликнулся тот странно низким голосом, наводившим трепет на чужую плоть, словно басистый лай сторожевика. – Чего орать?
Первой к колдуну подбежала дочь. Убрав в кобуру автомат, он вскинул окровавленную кисть кверху, задумчиво оглядел, скаля внушительные клыки. (“Боже, они и впрямь сделались больше!” – с опаской отметил Вадим.) Три пальца были срезаны вчистую, словно циркуляркой, на уцелевшей клешне, сжимавшей разгоряченное дуло, вздувались волдыри. Несколько рубцов рассекали пластиковый панцирь, кое-где добравшись до тела; еще один пропорол бедро – и уж этот достал глубоко, до сих пор фонтанируя кровью. В общем, “веселые картинки”. Энергии и злобы в Михалыче хватило бы еще не на один бой, но от всей его своры уцелел лишь вожак, и то с оговорками. Одного пса изрубили на части, второму тоже отвесили полной мерой – выживет ли?
– Не кончено еще, – рыкнул оборотень, отпихивая Оксану. – Успеем зализать, ежели не добавят… Ходу!
Оглядываясь на тоскующие глаза собаки, Вадим обогнал ковыляющего колдуна, на бегу снова задействуя Кольцо, и поспешил по горячему следу, прыгая через ступени. Вплотную за ним несся Гризли, сотрясая топотом лестницу, а вот Оксанка приотстала, по-родственному делясь с отцом обоймами. Проскочив знакомую гостиную, напарники взлетели этажом выше, в просторную и еще светлую мансарду, по которой сейчас гулял ветер, врываясь через разбитые стекла.
Конечно, подранка-Слугу они не догнали. Зато успели увидеть, как из проломленного окна тот взмыл высоко в воздух, вытянувшись в корявую взлохмаченную стрелу, а на пике прыжка вдруг разбросал длинные руки, особым образом их изогнув, так что по сторонам расправились просторные кожистые плоскости. Затем плавно, будто с горки, заскользил, снижаясь далеко за деревья. Не самый умный ход, надо заметить. Не густо у Зверя с мозгами-то.
– Пусти! – Протиснувшись мимо Вадима, Гризли водрузил ногу на подоконник, поверх прочно установил локоть и уже с него нацелил в чужака прихваченный по пути убойник. – “От мафии еще никто не убегал!”
Один за другим, с предельной быстротой, он стал выпускать в летуна заряды, пока те не догнали заметавшуюся цель, изорвав ее в клочья. В полете, как и в прыжке, Слуги оказались не столь увертливы. “У каждого свои недостатки”.
– Сколько осталось? – спросил крутарь, оглядываясь на Вадима.
– “Ангелов”? По-моему, двое. Они сейчас…
– Плевать на них! – рявкнул Гризли. – Чем тратить силы на “шестерок”, лучше вмазать по Зверю! Можешь его вычислить?
– Ну ты нахал! – ухмыльнулся Вадим и задумался. А что, пожалуй, в этом есть резон. Куда деваться Слугам, если в опасности господин? Сами же сбегутся на выручку, забыв обо всем. И уж тогда нам скучать не придется. Ах, как хочется отметелить “бога” по розовым щечкам! – подумал он азартно. Конечно, если таковые у него сыщутся.
– Не хочешь полетать, толстый? – спросил Вадим, запрыгивая на подоконник. – Какой у тебя размах крыльев?
– Эй, ты спятил?
– Вон там Зверь, – указал Вадим на подступающие к холму деревья, за которыми угадывалось (или мерещилась) белесая масса. – А через дом не прорваться – не пустит. И знаешь, партнер, захвати для надежности гранамет: Зверь-то – Большой!
Примерясь, он прыгнул и, гася инерцию, спружинил ногами об узкий выступ этажом ниже. Тотчас оттолкнулся и долетел теперь до самого низа, пластиковым комом покатясь по склону холма. А вдогонку за ним уже кувыркалась тушка помассивней, лязгая доспехами и взрыкивая на камнях. Затем оба ловко вынеслись на ноги и, не теряя разгона, помчались бок о бок, набегая на лес.