Мертвый угол
Шрифт:
— Будь реалистом. Это лучше, чем бездумно фантазировать. Я предлагаю тебе десять миллионов долларов — твоих, плюс доля «Медика» и «Чистого», кстати, спасибо, что ты мне помог от них избавиться, я очень благодарен, — он ернически приложил руку к груди, и Климов резко поменял позицию. — Не бойся, — успокоил его голосом Плахотин, — мне нет нужды марать об тебя руки: ты нам нужен. Бесстрашный, умный, волевой. Такой как есть. — Он намекал, впрямую говорил о тайном сговоре каких-то сил внутри секретных служб.
— Не
— Пойми, — держа на кнопке палец, возбужденно произнес Плахотин. — Война, развязанная в Афганистане, продолжается, только теперь на нашей территории. И тем, кто хочет повлиять на ее ход, необходимы деньги. И эти деньги выделит правительство.
— На усиление борьбы с бандитскими формированиями? — еще ниже опустил ствол пистолета Климов и сразу же услышал похвалу Плахотина. — Вот именно. Изыщет средства. Поэтому те люди, что внизу, — он указал на землю, — давно списаны. Обречены. Участвуют в массовке.
— В спектакле-провокации?
— Ага, — с циничным простодушием подтвердил Плахотин. — Маленькие скандалы в провинции помогают делать большие деньги в центре. А путь от незаконных доходов к захвату власти — путь любой партии.
— Мафию при свете не увидишь? — Климов сделал вид, что озадачен только что услышанным и подошел поближе.
— Мафию? — Плахотин усмехнулся. — Брось чудачить. Ты умный мужик и должен знать, что управляют всегда те, кого нельзя увидеть. Люди-призраки. Их нет и они есть. В этом суть власти. А мафия… — он помолчал, потом добавил. — Мафия, это когда снизу вверх, а не наоборот. Не стоит путать хрен с морковкой. Понимаешь?
— Вроде, да, — пожал плечами Климов. — Но ведь десять миллионов не такие, в общем-то, и деньги…
Чувствуя, что Климов заглотил наживку, начал торговаться, Плахотин деловито объяснил ему, что нужно сделать с этими деньгами.
— Короче, так: когда уран закончился, в горах нашли вольфрам и молибден. А после — серебро. Об этом помни. Когда мы проведем, — он указал на Климова и на себя, — спектакль до конца, взорвем газгольдеры, устроим большой шум — вся пресса взбеленится, представляешь? — Глаза горели торжеством злорадства. — Мы создаем концерн, можешь назвать его «Климплах» — «Климов-Плахотин», по бросовой цене приватизируем рудник и городок, распространяем акции, заманиваем молодежь: даем им заработать, открываем бары, рестораны, казино, устраиваем шоу процветающего городка и гребем деньги! Миллиарды! — Плахотин уже видел будущее Ключеводска и постанывал от возбуждения. — У, цымус! — он чмокнул свои пальцы и послал Климову воздушный поцелуй. — Соло с трелями и крем-брюле в зефире!
— А инвестиции? — с холодной недоверчивостью алчного пройдохи поинтересовался Климов и снова шагнул в сторону и чуть назад, стараясь не стоять на одном месте.
— Нет проблем! — хвастливо заявил Плахотин. — Все уже схвачено и обговорено заранее. Двести миллиардов долларов уже лежат в калифорнийском банке: ждут своего часа.
— Мало! — с неожиданной обидой в голосе признался Климов. — Десять миллионов долларов мне мало.
— Погоди, — сказал Плахотин. — Ты забыл про долю «Медика» и «Чистого». Ты сам их ликвидировал и сам все заработал.
— Сколько? — Климов вновь направил пистолет в лицо Плахотину.
— Считай, сто миллионов. Пятьдесят и пятьдесят.
— Гринов? — по-свойски спросил Климов и удовлетворенно опустил ствол пистолета.
— Разумеется, — сказал Плахотин. — Итого, сто десять.
— Обижаешь, — шмыгнул носом Климов. — Я дороже «Медика» и «Чистого» в два раза. Не они, а я их обыграл. Давай мне двести!
— Много, — произнес Плахотин. — Это нереально.
— Ты подумай, — угрожающе поднял ствол пистолета Климов. — Жадные два раза платят. Я стреляю.
— Ты самоубийца, — отстранившись, потемнел лицом Плахотин. — Ты рискуешь жизнью.
— Мне не привыкать.
— Но самоубийца никогда не губит ближнего.
— Ты, что ли, ближний? — спросил Климов, не скрывая голосом иронии.
— Не я, — вздохнул Плахотин. — Твои дети. Твои парни и твоя жена. О них ты хоть подумал?
— Сволочь, — с тихой болью выговорил Климов. — Мразь ползучая. — Он обреченно опустил ствол пистолета. Его грубо припирали к стенке. — Чего ты хочешь?
— Чтобы ты сел в вертолет, и мы взорвали этот городок к едрене фене! — Плахотин пальцем зажал кнопку пульта.
— Ты не сделаешь этого, — хрипло предупредил Климов и почувствовал на своем горле пальцы. Как будто нахватался едкого дыма. — Свяжись с конторой и скажи, что ты отказываешься от своих требований! — Климов целился в пилота. — Сначала я убью его, потом тебя. — Два пистолета угрожающе зависли в воздухе. — Живее! — Ложь, коварство, многоликость и продажность всех и на всех уровнях взбесили Климова. Если раньше он догадывался обо всем об этом, то весьма смутно. Скорее, допускал нечто подобное, имел в виду. Но верить… нет, поверить он не мог.
— Дурак ты, Климов! — зло сказал Плахотин и приказал пилоту включить двигатель.
Тяжелые винты стали раскручиваться над кабиной, и Климов резко присел, пригнулся, отступил.
— Предупреждаю!
— Идиот! — Плахотин продолжал держать палец на кнопке. — Выстрелишь в меня — погубишь всех. Тебя раздавит эта глыба. — Он имел в виду ту партию, которая стремилась к власти.
«Да, конечно, — сумрачно подумал Климов, — человека окружает множество смертей».