Мерзавец Бэдд
Шрифт:
Роландо подошел ко мне, оставаясь на уважительном расстоянии, но достаточно близко, чтобы подхватить, если бы меня вдруг вырубило или зашатало. Возможно, было и то, и другое.
– Куда бы ты поехала?
Я пожала плечами, от чего потеряла равновесие и схватилась за стойку, чтобы не упасть.
– Не знаю, Ландо. Куда угодно, только бы не оставаться здесь. Возможно, я просто... сяду на один из этих самолетов и полечу туда, куда он направляется.
Роландо похлопал меня по плечу.
– Твой старик не будет знать,
– Я всю жизнь провела здесь. Здесь пошла в колледж, пошла на первую работу, встретила Майкла. Как я могу начать жизнь заново в том месте, где всегда жила?
– В глазах начало двоиться, но я понимала, насколько глубоко в душе эти слова были правдивы.
Под рукой я сжимала сумочку, в которой лежали удостоверение личности и банковские карты, а также телефон и зарядное устройство. У меня не было одежды, кроме свадебного платья, в которое я была одета.
Да пошло оно все к чертям, так ведь?
Я не могла здесь больше оставаться - мне нужно было уехать.
Я смотрела в окно на то, как самолет вырулил на взлетную полосу и взмыл ввысь.
Что если..?
Я выпрямилась.
Еще один самолет показался вдали, огни были включены, пропеллеры вертелись, и он ждал своей очереди на взлетной полосе. Я его даже толком и не видела, а видела только то, что он представлял для меня, - свободу, новое начало. Увидела, как пропеллеры на обоих крыльях вертелись, огни на хвостовой части мигали, а пилот начал выруливать с линии ожидания малой авиации на взлетную полосу.
Я повернулась к Роландо и Майклсону:
– Я улетаю.
Оба нахмурились:
– Ты... что?
Схватив сумку со спинки стула, я перекинула ее через плечо.
– Я больше не могу здесь находиться. Мне нужно уехать.
– И куда ты направляешься?
– Майклсон, который казался чуть более легкой версией Жирного ублюдка из «Остина Пауэрса», встал и поковылял за мной.
– Ты не можешь вот так просто уехать, Дрю. А как же твой отец?
Я вытащила из сумочки телефон и помахала им перед ним.
– Я позвоню ему, как только доберусь до пункта назначения. Я уезжаю не навсегда, просто... я не могу больше здесь находиться.
Я толкнула дверь и побежала на трехдюймовых каблуках по парковке, которое было ничем иным, как аэродромом с постовой марки: ни охраны, ни ограждения - никто не останавливал меня, когда я драпанула по траве к взлетной полосе.
Роландо был у меня на хвосте.
– Ты пьяна, Дрю. Нельзя сейчас принимать решение, не в таком состоянии.
– Так нужно. Это сумасшествие, но именно это мне следует сделать. И я это сделаю сейчас. Скажите папе, что я его люблю и позвоню, как только смогу, хорошо?
Я сняла туфли, зажала их в руке побежала по полю к взлетной полосе. Теперь самолет выстроился в начале полосы, пропеллеры уже вертелись с максимальной скоростью. У меня не было сил, но каким-то чудом я оставалась на ногах, пока не добежала до взлетной полосы, подняла руки вверх и начала махать ими, чтобы самолет остановился.
Пилот открыл свою дверцу, а пропеллер замедлили свой ход.
– Что случилось, леди? Нельзя вот так выскакивать перед самолетом. Хотите, чтобы вас убило?
Я взобралась сбоку, открыла дверцу и села на место помощника пилота.
– Я лечу с вами!
– крикнула я.
Он уставился на меня.
– Черта с два!
Я открыла кошелек и вытащила всю имеющуюся наличку - чуть больше тысячи долларов, которые я планировала потратить во время медового месяца на Гавайях.
– Вот, - сказала я, протягивая ему деньги.
– Тысяча двести долларов, чтобы вы закрыли рот и взяли меня с собой туда, куда направляетесь.
– Я везу груз в...
– Мне плевать, даже знать этого не хочу!
– ответила я, перебив его на полуслове.
– Меня это не волнует. Главное чтобы это было подальше отсюда.
Он долго и пристально смотрел на меня, затем взял наличку, спрятал ее в нагрудный карман рубашки на пуговицах и с короткими рукавами; мне показалось, что я услышала, как он промямлил себе под нос что-то наподобие «Аляска, тогда мы летим к тебе», но не была в этом уверена, поскольку последние несколько шотов вдруг дали о себе знать: у меня закружилась голова и начала накатывать тошнота.
Когда я, наконец-то, подавила приступ тошноты, то повернулась к пилоту. Теперь мы уже были в воздухе и постепенно набирали высоту, пролетая сквозь дождевые облака в воздушную высь.
– Вы сказали «Аляска»?
– Мне пришлось кричать, поскольку в кабине было очень громко, что я даже не слышала саму себя.
Он вручил мне наушники с микрофоном, и когда я их надела, он взглянул на меня:
– Мне казалось, ты заявила, что не хочешь знать, куда я направляюсь.
– Вы вроде бы сказали «Аляска».
Он кивнул.
– Кетчикан, Аляска, дорогуша.
Я побледнела.
– Я думала... я думала о чем-то более похожем на... Портленд или Сан-Франциско.
– Нет, мы направляемся на Аляску, - усмехнулся он.
– Ну, ты. Как только приземлимся, я разгружаю, потом вновь загружаю рыбу и отправляюсь на периферию. В Сиэтл я точно не вернусь.
У меня опять закружилась голова, я склонилась и опустила ее между колен.
– Аляска? Господи.
Он настороженно смотрел на меня.
– Тебя тошнит? Если да, то под твоим сиденьем есть специальные мешки.
Я схватила такой мешочек, но вместо того, чтобы опорожнить желудок, использовала, чтобы дышать.
– Аляска, - опять повторила я, будто от этого она станет более реальной.
– Кетчикан, если точнее. Прекрасное место, много круизных кораблей заходит в него. Там красиво. Временами бывает немного прохладно, но красиво.