Мерзавец Бэдд
Шрифт:
Кетчикан был популярным городом на Аляске, куда обязательно заходили круизные лайнеры, и через него постоянно проходил поток туристов, которые искали местные бары, чтобы выпить, что приводило привлекательных милашек на день или два. Эти легкие связи имели неотъемлемые условия отступления: они знали, что уезжают, я знал, что они уезжают, поэтому не было ни сумбура, ни задетых чувств, ни неловких разговоров утром.
Это была хорошая тусовка.
Но это была моя единственная тусовка. Я понятия не имел, в чем бы еще мог быть хорош и чем
И это было все, чем я занимался.
Сегодня я провел почти час, витая в облаках и злясь на своих братьев. Но так никто и не появился.
– К черту все!
– сказал я и налил себе крепкого виски.
Под крепким я имел в виду стакан, до краев наполненный «Джонни Уокер Блэк Лейбл».
Я обошел бар, сел у телевизора и включил ESPN (кабельный спортивный канал), откинулся на стуле, уперся подошвами в переднюю часть бара, медленно потягивал скотч и смотрел повторы и главные моменты прошедших соревнований.
Спустя два часа, когда я пил уже второй стакан, в баре все еще не было ни души.
Затем прозвенел колокольчик над дверью.
Я надеялся, что это была хорошенькая туристка, может, рыжеволосая с хорошими сиськами или, например, блондинка с упитанной сочной задницей.
Но это оказался Ричард Эймс Берроуз - адвокат, занимающийся отцовским завещанием. В костюме-тройке, с тонким кожаным портфелем, в оксфордах, с прилизанными волосами, разделенными на пробор, в очках, которые вполне уместно, без иронии, можно было назвать окулярами, он имел тенденцию смотреть на меня свысока, в буквальном смысле слова. Еще он вел себя так, словно стулья и барная стойка были чем-то заражены и он мог подцепить гребанных вшей или еще что-нибудь.
Поверь мне, приятель, я драил этот бар достаточно - тут нет ни единого гребанного микроба.
Ричард Эймс Берроуз аккуратно ступал по полу, который был все еще чист, с тех пор как я его помыл перед открытием, и добрел до меня.
– Мистер Бэдд.
– Просто Себастиан, - рявкнул я.
– Себастиан, тогда.
– Он выдвинул стул рядом со мной, протер его салфеткой и лишь потом положил на него свой портфель.
– У меня завещание вашего отца.
Я сделал глоток виски.
– Он уже три месяца как мертв, Дик (прим. перев. Дик - уменьшительно-ласкательная форма имени Ричард.). Почему вы принесли мне его сейчас?
– Если вас не затруднит, называйте меня Ричард или Мистер Берроуз. И такова была его воля: завещание не должно было быть прочитано раньше, чем через двенадцать недель после его смерти. Я не знаю, почему так, он не привел причин.
– Адвокат сделал паузу и открыл свой портфель.
– Я отправил копии каждому из ваших братьев, по крайней мере, тем, чьи адреса смог найти. Но я забегаю вперед. Ваш отец был очень конкретен: он хотел, чтобы я подождал три месяца, прежде чем зачитать его завещание, и хотел, чтобы вы были последним, кто его услышит.
Я
– Ладно, это чертовски странно. И что это проклятая штука говорит? Позвольте мне догадаться: я разорен, он разорен, бар конфискуют, и я должен кучу денег, которые, как оказалось, должен был мой отец.
– Это уж точно именно то, что можно было ожидать в отношении грязного места, подобного этому, - сказал Ричард, вытаскивая папку из своего портфеля.
– Но я думаю, вы будете приятно удивлены.
Я опустил свой табурет на все четыре ножки, поставил виски и встал, чтобы возвыситься над скользким тощим адвокатишкой.
– Послушай меня, ушлепок: ты приходишь сюда, несешь херню о моем чертовом баре, я раздавлю тебя, как таракана, - я скрестил руки на груди и заиграл мускулами, чтобы моя точка зрения стала для него более ясной: мои руки были толще его ног.
– Итак, как насчет того, чтобы рассказать то, ради чего пришел сюда, и мне не придется выбивать твои белоснежные зубки выпускника Лиги Плюща. (прим. перев. Лига плюща (англ. The Ivy League) - ассоциация восьми частных американских университетов, расположенных в семи штатах на северо-востоке США).
Я начал немного... агрессивно, может быть, но он вывел меня из себя и заставил почувствовать его превосходство, и это меня разозлило.
Он побледнел и отступил на несколько шагов назад.
– Нет необходимости в угрозах, мистер Бэдд, я просто... Это не... Гм. Будь по-вашему, я расскажу подробности завещания, - он открыл папку, перетасовал бумаги, поправил очки, несколько минут что-то нашептывал, затем заменил бумаги в папке, но не закрыл ее.
– Ваш отец сумел сэкономить немалую сумму денег, если не возражаете, что я это так назову.
Я моргнул.
– Он... что?
– Ваш отец владел этим помещением и жил прямо над ним, поэтому у него было очень мало затрат на счета, кроме бара, который он держал в режиме экономии, и на протяжении многих лет, кажется, что этот бар был весьма прибыльным. Он был скупым, и тратил небольшое количество денег. По правде говоря, удивительно мало.
Я кивнул.
– Это имеет смысл. Так как много он оставил и для кого?
– Кому, вы имеете в виду, - сказал Ричард.
– Не исправляй мою гребанную грамматику, ты, чертов придурок, - прорычал я.
– Сколько и кому?
Ричард мгновение безостановочно моргал, а потом снова откашлялся:
– Гм. Гм... Он оставил в общей сложности двести девяносто тысяч долларов, которые нужно разделить между восьмерыми вами, братьями Бэдд. Не состояние, но все же значительная сумма. Плюс кое-что для бара, но это не часть этих денег, которые должны быть распределены по завещанию. Что касается самого распределения, то здесь все немного сложнее.
Я зарычал.
– Сложнее? Что это означает? Что сложного в том, кому отец оставил деньги?