Месть Аскольда
Шрифт:
На берегу стоял домик, рубленный из вековых лиственниц. На крыше топорщился кустарник. Двери были открыты. Даниил спрыгнул с коня и направился к жилью.
— Эй, — крикнул он, заглядывая в двери.
Ему никто не ответил. Он переступил порог.
Внутри было сумрачно. Только отблеск огня в очаге слабо освещал помещение. К своему удивлению, князь заметил, что на столе стоят чаши, наполненные дымящейся пищей. Хозяин ждал гостей? Но где он сам?
— Ты меня кликал? — раздался вдруг сзади чей-то голос.
Даниил оглянулся. В дверях вырисовывалась чья-то фигура.
— Ходи сюда, — хозяин махнул рукой.
Они
— С прибытием, князь, — писклявым голосом произнес хозяин, чем очень удивил Даниила.
Они никогда не встречались, ибо такого человека он бы запомнил.
— Боярин будет жить, — неожиданно произнес тот.
Эти слова вновь удивили Даниила. Действительно колдун!
— Ты когда успел его осмотреть? — не удержался он от вопроса.
Но колдун на него не ответил, а предложил:
— Обед, князь, ждет, а боярина я сейчас приведу.
— Больной не может ходить, — предупредил Даниил.
— Придет, — уверенно сказал колдун и направился к конским подвесным носилкам.
Князь, влекомый простым человеческим любопытством, последовал за ним.
Колдун подошел к больному, откинул с него тулуп. Положил худенькую, почти с детскими пальчиками руку на лоб боярина. Тот открыл глаза. И тут, князь готов был поклясться, произошло чудо. Колдун словно вырос. Глаза его потемнели. С губ стали срываться слова какой-то абракадабры. Он все ближе и ближе наклонялся к больному. На высоком лбу лесного затворника появились капельки пота. Князь с удивлением наблюдал, как прямо на глазах стало оживать лицо дядьки. А колдун продолжал свое дело. Он заставил боярина сесть. Снял с него одежонку, и руки колдуна забегали по телу старика. Колдун потел все сильнее и сильнее. Наконец он в изнеможении опустился на землю. На глаза упали подрагивающие веки. По всему было видно, что он находился в прострации. Но это продолжалось какое-то мгновение. Затем он оглянулся, помотал своей огромной головой и медленно поднялся.
— Пошли, — тихо приказал он.
И чудо свершилось. Мирослав поднялся. Сделал неуверенный шаг. Потом второй…
Ел боярин с аппетитом. То было какое-то странное варево. По вкусу оно напоминало кисель, а по виду — пареную тыкву. Охотно ел и князь. И чувствовал, как силы вливаются в его тело. Когда трапеза была окончена, Даниил сделал открытие. На стол заранее были поставлены пять чашек, по числу прибывших гостей. Неужели хозяин заранее знал об их визите? Князь не удержался и спросил об этом. Баальник лишь усмехнулся.
— Скажи, дебренский человек, а можешь ты предсказать судьбу? — оживился Мирослав.
Вместо ответа колдун поочередно посмотрел на проводника и дружинника, сопровождавших их. Мирослав понял хозяина, и показал слугам глазами на дверь. Те быстро удалились. Когда они остались втроем, колдун повернулся к князю. Он долго, изучающе смотрел ему в лицо. И Даниилу опять показалось, что глаза его, темнея, вновь стекленеют,
— Князь, смерть твоя далеко, — отчужденным голосом заговорил дебренский баальник. — Ждут тебя великая честь и воинская слава. Многих врагов ты покоришь, но и враг покорит тебя. Ты совершишь поступок, от которого в твоей душе будут посеяны великая смута и мучение. — Он поднялся, принес кожаный мешочек, взял две княжеские ладони, сложил вместе и, заставив растопырить пальцы, положил на стол. По краям ножом поставил точки, по ним очертил круг. Затем, запустив руку в мешочек, извлек горсть желудей. Глаза колдуна вдруг стали закатываться. Он быстро зашептал что-то непонятное. Князь не смог разобрать ни одного слова. Скорее, это был просто набор каких-то звуков. Потом колдун метнул желуди на круг. Часть их вылетела за черту. Он их собрал и спустил в мешочек, а оставшиеся заставил князя считать. Даниил насчитал тридцать. Колдун молча забрал желуди и, подойдя к двери, выбросил их наружу. Вернувшись к князю, продолжил свои предсказания. Даниил не перебивал, слушал внимательно.
— Жить ты будешь в почете и славе тридцать лет. Плакать о тебе будут твои дети. Но не могу от тебя утаить: пустят они по ветру дело рук твоих, — баальник замолчал, закрыл глаза.
Как завороженные, смотрели на него Мирослав и князь. Медленно к лицу колдуна стала приливать кровь. Наконец он ожил и странно, точно впервые видит их, посмотрел на присутствующих.
— Так, так, — неопределенно сказал Мирослав.
— Ну что, собираемся в дорогу? — спросил дядьку Даниил, воздержавшись от замечаний по поводу предсказания.
— Вроде и впрямь пора.
— Какую награду хочешь, старче? — спросил князь, достав из-за пояса кисею с деньгами.
— Убери, — колдун покачал головой, — отдашь сиротам. И не гневайся, коли что не так. Не творю судьбу — только разгадываю.
Что бы ни говорили о дебренском колдуне, чудо он совершил на глазах князя: Мирослав самостоятельно забрался на лошадь.
— Много я повидал волхвов, но такого — впервые, — заметил князь.
…Ночь застала их в лесу. Дружинник развел костер. Даниил и Мирослав лежали рядом.
— Спасибо, князь, — заговорил боярин, — ты спас меня.
— Благодари волхва, я-то что…
— Нет, князь, кабы не ты, я бы не решился.
— А раньше был решительным и твердым, — усмехнулся Даниил.
— Прости, князь, — заволновался вдруг боярин.
— Ты о чем? — князь приподнял голову.
— Все о том же. О том чертовом короле. Никакого мира я с венгром не заключал. Наврал тебе Андрей, что я отдал Александру назад Бельц и Червень.
— Э-э, сколько лет прошло, а ты все о старом… Скажи лучше, слышал ли о козельском воеводе Сече?
— Как не слыхивать! Это ведь он недавно с Михаилом водил полки на помощь Конраду? Знатно, говорят, они покрушили Литву и пруссов…
— Так вот, погиб этот воевода.
— Неуж? — старик поднялся и перекрестился. — Царствие ему небесное. Кто ж посмел пойти на такое черное дело?
— Татары.
— Татары… — протяжно повторил старик и на мгновение замолчал. — Многие города они полонили и, вишь, до Козельска добрались, будь они неладны.
Костер догорал, становилось прохладнее. Боярин натянул на себя тулуп. Князь повернулся на бок, приподнял голову и оперся на руку.