Месть богини

Фирсанова Юлия Алексеевна

— Я не знаю, кто это был на самом деле. Возможно, сам Кальтис. Я слышал только голос, чуть глуховатый, как бывает при заклинаниях Связи на очень большие расстояния. Этот голос говорил со мной, вонзая слова в мою обнаженную душу, как раскаленные кинжалы. Но обещал он счастье и наслаждение. «Во всем виноват Брианэль, — шептал он. — Ты можешь исправить это. Зачем Альвиону бессмысленная бойня? Кальтису нужна только голова Брианэля. Это он не хочет вести мирные переговоры, посылая людей на смерть. Когда Брианэль погибнет, его жена Элина станет твоей. Твоей! Она ведь любит тебя! Только ты можешь спасти Альвион и королевскую семью! Ты! Открой ворота замка! Открой!» Этот голос говорил еще долго. После я помню все очень смутно. Мне казалось, что я сплю. Во сне я надел сапоги и кольчугу — остальной одежды я на ночь и не снимал — подошел к воротам, оглушил часовых, убрал засовы и опустил подъемный мост… Я очнулся около внешних стен замка. Был самый трудный

и темный час ночи — предрассветный Час Хаоса. Кругом лежали убитые, стонали раненные. В замке кипел бой. Ворота были распахнуты настежь, мост опущен. Словно ледяной водопад, на меня обрушилось сознание того, что я натворил. Моя голова была тяжелой, как наутро после долгой пирушки, метались обрывки мыслей, а в глубине сознания я слышал сухой ядовитый смех. Но инстинкты воина взяли верх. Я выхватил меч, поскальзываясь на крови, кинулся в замок. Но было уже поздно…. От гарнизона осталось лишь несколько тяжелораненых. Все члены королевской семьи были мертвы — они сгорели в тронном зале, когда поняли, что битва за Альвион проиграна. Я вспомнил свой сон и ужаснулся. Мне наговорили откровенной чуши, которой не проведешь даже ребенка, а я купился на нее. Велика кара Творца — я, предатель своей любви, своего Мира, своего короля, своих друзей, остался жить, чтобы каждую секунду своего существования чувствовать тяжесть совершенного. Жить, проклятый душами погибших и самим собой. Первым моим стремлением было уйти как можно дальше в миры и искать избавление в смерти. Но я заставил себя не подчиниться этой слабости. За все надо платить. Особенно за преступления перед любовью и честью. «Я не смог уберечь тебя, любимая, не смог уберечь твоих родных. Тогда я буду до последнего вздоха беречь Альвион, твой Мир. Возможно, когда-то ты вспомнишь и вернешься. Альвион вновь станет твоим. Я сохраню его для тебя, даже если мне придется принести присягу Кальтису», — решил я тогда. И сдержал свое слово. Ему нужны были уроженцы города, на которых он мог бы опираться и которых бы приняли местные жители, он принял меня на службу, — Дарис тяжело вздохнул. — Теперь ты знаешь все.

Элия задумчиво кивала, слушая рассказ воина и сопоставляя его с летописью, прочитанной в тайной комнате наместника Вальдорна. Теперь почти все прояснилось окончательно. И не было нужды таиться. На несколько минут на поляне стало совсем тихо, раздавалось только прерывистое дыхание воина, а потом принцесса заговорила

— Тебе не в чем винить себя, Дарис. И это не мое пристрастное мнение давней любовницы и не жалость. Любой опытный маг сказал бы тебе тоже самое. Ты не в ответе за то, что натворил, будучи околдованным, подвергаясь воздействию очень сильных чар принуждения. Они были наложены столь искусно, что ты принял внушаемые мысли как свои собственные, на деле же они были абсолютным приказом, которому ты просто не мог не повиноваться. И вот что еще я тебе скажу, дорогой. Это сделал не Кальтис. Чтобы прорвать магическую защиту, наложенную на замок и всех ее обитателей, а затем подчинить себе разум такого бога, как ты, необходим коэффициент силы по крайней мере в семь раз превышающий всю совокупную силу семьи. Делая незначительную скидку на твое состояние, ставшее почвой, благоприятной для внушения, этот параметр можно снизить на одну-две единицы, но не больше. Я видела сыновей Кальтиса. Если даже отец в несколько раз сильнее ребятишек (а сила отца не может разниться с параметрами потомков более, чем в пять раз), все равно это не он. На мой взгляд, его силы оказалось бы недостаточно для такой магии, даже при добавлении энергии Источника с Высшего Уровня. А я привыкла доверять своей логике и интуиции. Кто помог Кальтису тогда, мы, наверное, так и не узнаем, но и сам король потрудился достаточно, чтобы мы имели право мстить. Ты не виновен. Не поддайся на внушение один воин, чуть позже нашли бы другую жертву.

— Значит, ты не считаешь меня предателем? — глухо спросил воин.

— Нет, Дарис! — принцесса подошла к неподвижно застывшему на краю поляны мужчине. Тот обернулся, вглядевшись в лицо девушки, и улыбнулся в сгущающихся сумерках. С души мужчины упала огромная тяжесть.

— Элина! Элия! — нежно произнес воин, пробуя ее новое имя. — Как долго тебя не было рядом.

— Но теперь-то я здесь, — девушка сделала последний шаг и прислонилась к груди мужчины, доверяя и доверяясь.

Дарис поначалу очень бережно, словно боясь разбить хрустальную хрупкость волшебного мгновения, обнял принцессу. Ее руки скользнули за спину воина в ответ. Объятие мужчины стало крепким и страстным. Так долго хранимая любовь, тоска, жажда близости больше не нуждались в сокрытии. Бог жадно покрыл поцелуями лицо, шею, расстегнул рубашку, спустился ниже…. Та в ответ притянула его голову к себе и, слегка прикусив ухо, приглушила стон воина поцелуем.

Избавившись от одежды, любовники опустились на расстеленный на траве плащ Дариса. Руки принцессы скользили по сильному мускулистому телу мужчины, зубки нежно покусывали мочку уха, как он всегда любил. Стройные ноги сомкнулись у него за спиной…

В душу Дариса возвращалась так давно утерянная радость. Для него словно вновь воскресли те безумные ночи, которые он тайно проводил когда-то в покоях Элины. Воин заново открывал для себя желаннейшую из женщин, стремясь подарить ей блаженство, забывая себя, растворяясь в ней, умирая и воскресая вновь, чтобы, снова поднявшись на пик наслаждения, рухнуть в сладостное небытие…

Часы спустя утоливший первый порыв страсти Дарис лежал на плаще, бережно баюкая Элию в своих объятиях.

— Судя по задиристости и худобе, тот хорек, что едет с тобою — принц Рейджильд. Вы ведете разведку, пока Брианэль и остальные собирают войска в мирах? — спросил воин, нежно проведя рукой по шелковистым волосам девушки.

— Нет, Дарис. Войска из миров не будет. А мы с Джеем пришли мстить. Если сможем, — тихо и очень серьезно откликнулась принцесса.

— Только вдвоем? — удивленно спросил мужчина.

— Смерть в той инкарнации скинула нас на несколько Уровней вниз. К счастью, мы все равно остались одной семьей и являемся богами Мира Узла, но память инкарнаций заблокирована. Лишь совсем недавно, благодаря вмешательству Сил Случая, мы смогли узнать, откуда пришли. Но как это произошло, оставалось тайной. Мы с Джеем отправились наверх, чтобы выяснить все, что сможем, пока нас не остановили и не запретили поиска. И узнав, не смогли спокойно уйти.

— Ничего не понимаю, — пробормотал воин. — Я не маг, но знаю: существа с такой Силой и потенциалом талантов должны были подняться выше или хотя бы остаться на том же Уровне.

— Есть подозрение, что нам помогли. Кто-то, по чьему наущению был атакован и пал Альвион. У нас нет возможности отомстить этой твари, но его свору мы просто обязаны попытаться уничтожить. Конечно, нас всего лишь двое. Но идти вниз за остальными, собирать армию и возвращаться сюда, даже если ты сможешь установить для нас портал, слишком рискованно. Покровительства и помощи Высших Сил в этом деле нам не будет, Источник Лоуленда ясно дал понять. А тот подонок сверху может учуять, что запахло паленым. Я чувствую, что на счету буквально каждая минута. Нам может помочь лишь внезапность, а тщательно спланированная операция скорее всего обречена на провал.

— И каков же план твоей мести, моя принцесса? Или это тайна?

— Лучший секрет, Дарис, это тот, которого нет, — усмехнулась богиня.

— Распоряжайся мной по своему усмотрению. И теми воинами, что находятся под моим командованием, — сотня приносила присягу лично мне и выполнит любой приказ.

— Дарис, — задала Элия вопрос, вспоминая о магической книге в серебряно-черном переплете, — а что король сделал с нашими вещами после того, как взял замок?

— Все было уничтожено. Он лично обыскивал дворец с детектором заклинаний, словно одержимый стремясь истребить все, что могло напомнить о вас, запретил любое упоминание, велел сжечь все книги, в которых хоть что-то говорилось о семье Лимбериуса, или переписать их. Кальтис словно помешался на этом, голов порубил немеряно, виселицы вдоль дорог стали обычным пейзажем. Впрочем, в остальном он вполне в своем уме. На Альвион и провинции набросил покров забвения и те, кто помнил о семье Лимбериуса, не забыли его, но стали воспринимать эту память как нечто отдаленное, не имеющее к ним никакого отношения. Был один король, пришел другой, ничего не изменилось. А я не забыл, не смог. Наверное, есть кое-что посильнее чар даже самого могущественного мага.

— Ты прав, дорогой. Любовь подчас способна противостоять даже сильнейшим заклятиям, но и на ее почве можно создать мощнейшие чары. Оружие это обоюдоострое. Тебе оно помогло сохранить память, — ответила принцесса и продолжила расспросы:

— Наш Источник принял эту скотину и его выродков?

— Его — да, гаденыши же короля до сих пор не получили доступа к Источнику. В магии у них особых успехов нет. Я и то лучше колдую. А вот фехтует Кальм неплохо. Задатки недурны, но лень мешает, и молод еще. Алентис, говорят, к ядам неравнодушен, как братец твой, Энтарис, — (Энтиор — мысленно перевела Элия), — но пока особых успехов не заметно. Рабы только дохнут. Опасен только Кальтис, он очень серьезный враг и я хотел бы, в случае чего, быть у тебя под рукой.

— Нет, Дарис, лучше, чтобы король вообще видел тебя поменьше и уж, ни в коем случае, не в моем обществе. Мы с братом, надеюсь, судя по увлеченности принцев «нашими байками», остановимся во дворце и, возможно, заинтересуем его величество. Ты пока у короля на хорошем счету, значит, эмоциональный фон преданности Альвиону застилает спрятанную ненависть к его правителю и глубоко он в твою душу не лазил, положившись на действие покрова забвения. Но если Кальтиса посетит хоть тень подозрения относительно твоего поведения, он запросто взломает твою защиту. Тогда мы пропали. Что же касается наших шансов быть неузнанными: я и Джей от первичного проникновения в сознание застрахованы. У нас очень хорошие личины и добротный слой ложных воспоминаний. Если специально не проверять, пронесет…