Месть божьей коровки
Шрифт:
– Откуда у тебя еще связи-то такие? Генерал! Очуметь!
– Да я несколько раз систему определенных служб восстанавливал, да и находил для них же кое-какую информацию, – ответил Рустем, останавливаясь и прислоняясь лбом к стенке.
– Что?
– Сейчас-сейчас, немного отдышусь… Вот ведь черт! Как же мне хреново!
– Ты совершил подвиг! Ты покинул свое замкнутое пространство!
– Лучше бы я этого не делал, – с сожалением в голосе проговорил парень.
– Не говори так! Ты победил себя!
– Мне бы твою уверенность. – Рустем достал из кармана какие-то таблетки и разом высыпал их в рот.
– Что это? –
– То, что доктор прописал, – не очень понятно ответил он.
Наконец они вышли на улицу. Рустем походил на актера, снимающегося в фильме «Живые мертвецы-2. Возвращение». Причем если бы это были и вправду съемки, то режиссер сэкономил бы на гриме.
– Сядешь за руль моего «Ламборджини»? – спросил Рустем, вычленив взглядом роскошную машину из ряда других.
– Не-а, – покачала головой Яна, – сам приехал, сам и вези обратно!
– Почему вредничаешь? Ты же видишь, что мне плохо!
– А кому, Рус, сейчас хорошо? – Яна бесцеремонно перешла на сокращенный вариант имени. – Уж не Изольде Игоревне точно, прости за иронию.
– Это не ирония, а злая шутка. – Рустем дышал очень тяжело, словно астматик в реанимации.
– Пусть так, какая разница! Ты – здоровый лось, а жизнь тяжела, это тебе не перед компьютером сидеть днями и ночами или проституток трахать. Знаешь, как мне живется? Я, может, на части разрываюсь, страдаю да еще сдуру влюбилась в князя. Ну, какая из меня княгиня? Правильно, можешь не отвечать, – никакая! А с другим мужчиной я себя вообще не представляю. И что делать? Проблема! – без умолку болтала Яна.
В это время Рустем все же потерял сознание, сползая на асфальт, будто складываясь, медленно и аккуратно. Яна не хотела быть жестокой, но уже вступила на этот путь, и обратной дороги не было. Путь назывался: «вытащи этого парня из его раковины, чего бы тебе это ни стоило». Она все-таки была медиком и сразу поняла, что у него случился обычный обморок. Конечно, не совсем нормально, когда молодой мужчина заваливается без сознания только из-за того, что вышел на улицу, но об этом она не думала. Это были нервы, а она взялась их лечить. Яна присела над его распластанным телом, расстегнула ворот рубашки, достала из кармана ключи с электрическим брелком-сигнализацией. Затем деловито осмотрелась и бросилась наперерез двум мужчинам в костюмах и белых рубашках, явно офисным работникам, спешащим на обед или с обеда.
– Молодые люди, не поможете мне вон того парня до машины донести? – попросила она.
– Конечно, поможем! – хором согласились клерки.
Они вдвоем подняли обмякшее тело и понесли к машине. Было видно, что ноша для них тяжела.
«Да, ребята тренажерный зал явно не посещают», – отметила про себя Яна, открывая дверь со стороны водителя в роскошной машине.
– Девушка, откройте дверь, – отдуваясь, попросил один из мужчин.
– Я открыла.
– Я имею в виду заднюю, чтобы мы смогли его туда положить, – сказал красный от натуги мужик, косясь на молчаливого, как видно, берегущего силы напарника.
Но Яна продолжала стоять с каменным лицом.
– Мальчики, я открыла дверь водителя, сюда вы и должны не положить, а посадить его. Чего непонятного? Дальше мое дело!
Зря, конечно, она это сказала, так как мужчины после такого откровенно приказного тона не просто обалдели, а чуть не уронили Рустема на асфальт. Но все же они смогли взять себя в руки и выполнить то ли просьбу, то ли
Короче говоря, ни дать ни взять молодой граф Дракула, которого месяц держали на строгой диете.
– Э… женщина… – начал один из мужчин.
– Лучше девушка, – поправила его Яна. – Я так становлюсь добрее при разговоре.
– Девушка, а вам не кажется, что этот парень, как бы помягче выразиться, не способен вести машину?
– Что ему нехорошо? – наконец-то помог ему молчаливый товарищ.
– А, вы про это, – кивнула Яна, – нет, не кажется! Больше скажу, ему сейчас станет очень хорошо. Он выходит из обморока, а я помогаю ему в этом…
– Странными способами, – буркнул один мужчина.
– Нетрадиционная медицина, – махнула хвостом Яна.
– Не надо вызвать врачей? Ну, ноль три, например.
– Я сама врач.
– Сообщить родственникам?
– У него нет родственников, а его девушка в больнице, – ответила Яна.
– Почему-то меня это не удивляет…
В этот момент Рустем дернул головой и шумно вздохнул.
– Все, ребята, спасибо! Вы свободны! Видите, пациент жив? Или вы ждете вознаграждения?
– Нет, что вы! Конечно нет! – вспыхнул один из мужчин, а другой приблизил к Яне красное потное лицо и тихо проговорил: – Но вы хоть понимаете, что и себя подвергаете опасности, садясь в машину с водителем в таком состоянии?
– Я в своем уме, хоть это, может быть, и не заметно, – ответила Яна, обходя машину и открывая дверцу рядом с водителем. – Знаете, есть категория мужчин, с которыми женщине и рискнуть приятно.
Она села в машину и захлопнула дверь, оставив их стоять с открытыми ртами. Рустем в это время закрыл лицо руками, пытаясь полностью прийти в себя.
– Ну что? Пристегни ремень и поехали, – сказала Яна.
– Сейчас соберусь… Я потерял сознание?
– Точно!
– Какой позор! Как девка!
– Да нет, выглядело симпатично.
– Я предупреждал, что мне плохо.
– Спасибо. В следующий раз я возьму удобную подушку, нашатырь и книжку с анекдотами для себя, чтобы веселее скоротать время.
– Я присоединяюсь к группе лиц, которые считают тебя несносной, – ответил Рустем, улыбаясь одними глазами.
– А других групп и нет. Кстати, хочу рассказать тебе одну печальную историю. Я – женщина, то есть девушка с небольшим капиталом, то есть «Мерседес» я себе позволить могла давно. Но много лет ездила на своем красненьком «Пежо». Спросишь, почему? А я даже и не знаю! Такие вот мы, женщины, сентиментальные. У машины ведь есть душа, хоть ее и собирают роботы. А может быть, я просто однолюб или страшная ревнивица. Не могла представить, что кто-то другой будет ездить в моей машинке. Я даже и не думала, что когда-нибудь ее поменяю, но случилось ужасное. Мое любимое и единственное транспортное средство сгорело в подвале твоего дома. Я, между прочим, все эти дни места себе не нахожу, хоть никому и не жалуюсь. Может быть, в свете смерти человека гибель машины и чувства по этому поводу воспринимаются кощунственно, но я очень переживаю. Ты первый человек, с которым я позволила себе быть откровенной.