Месть донатера
Шрифт:
Татьяна Ивановна Пономарева звучно хихикнула:
— И Сережа тоже! Дорогая моя Валентина Ивановна! Давайте мы оставим молодежь, вы меня отведете к родителям, а на банкете — она заговорщицки понизила голос:
— Я все-все-все расскажу! С подробностями, с самыми малейшими подробностями! Что, где, как ощущения, сколько стоит — прямо все-все-все!
— Обещаете?! — глаза классной горели предвкушением и азартом.
— Да прямо клянусь! Самой не терпится похвастаться- но, сами же видите- тут не место!
— Идемте! Идемте немедленно со мной! — разрезая толпу, атомный ледокол «Ленин»
— Уффф! Ты себе не представляешь! Неделя! Неделя, как завершилась процедура- и все еще вихрь и цунами! Нет, я так-то, конечно, рад, что она ожила и наслаждается- но иногда…
— Здорово утомляет? — спросила Галя и словно бросилась в воду:
— Сереж, извини, но я спрошу прямо- мне важно. Я тебе теперь- кто?
Он смотрел на нее удивленно и чуть задумчиво:
— Теперь? Что значит- теперь?
— Ну мой Сережка Пономарев был попроще…
— Задрот и урод- я помню.
— Пусть так! — она не отвела глаз и смотрела с вызовом:
— Пусть! Но это был Мой задрот!
— И теперь ты решила меня бросить- и только за то, что я, заметь, по твоему совету, постригся, посетил косметолога и нашел работу? Серьезно?
— Да! Нет! Да все вообще не так! Просто теперь и Катька и Олька…
— С радостью повиснут на моей шее? А нужны они мне? Помнишь, что ты мне написала? Я был здорово на тебя зол, но одно только первое слово заставило меня дочитать все послание до конца.
— Прости меня пожалуйста…
— Точно. Поверить не мог, куратора запытал- мог ли кто узнать в какой я клинике и какие процедуры. Оказалось, что ты действительно просила прощения у уродливого задрота…
— Эй, я уже извинилась! И ты, кстати, меня простил!
— И хотя фасад я обновил- внутри все осталось прежним. Галь, ты пойдешь на выпускной со мной? Пожалуйста.
— Да пойду, пойду- я же уже обещала! Слушай, а твоя маман на меня точно не сердится?
— Галя, где-то здесь трется мой биологический родитель, притащивший сюда свою молодую жену, дабы доказать моей маме, как он реализован и как она никому не нужна.
— И теть Таня сейчас… — она прижала руки к губам, заглушив начало фразы:
— …дец, что будет!
— Ага, поздороваться пошла. Я ж говорю- вихрь и цунами. Она про тебя уже и не помнит.
Глава 44. Итоги
Реал. Москва.
Фанфары отзвенели и внушительную группу представителей корпорации Welt der Spiel неприметный генерал перехватил уже на выходе.
— Господин Штельмахер!
— Was wollen Sie?
— Мне бы с вами побеседовать. Приватно. Час-полтора — не более. Тут местечко есть недалеко- без лишних ушей. И кормят вполне прилично. Традиционная русская кухня.
Всполошившаяся, было, охрана успокоилась по мановению руки. Томас решительно отодвинул переводчика:
— Я есть слегка владею русским. Будет языковой практик.
— Mein Deutsch ist auch nicht sehr gut. Aber gemeinsam schaffen wir das.- ответил генерал.
— Nat"urlich! Разумеется. Один момент! — Штельмахер обернулся и в пулеметном темпе прострочил указания для своей
Генерал уважительно цокнул на пару внушительных Руберов, ожидавших делегацию. Корпоранты Welt der Spiel вообще крайне редко пользовались чужим транспортом, а уж высокопоставленные- практически никогда. Свои машины, свои самолеты- даже поезда.
Впрочем, солидный Аурус даже на фоне высокотехнологичных Руберов выглядел вполне достойно. Место, куда их привез этот бронированный монстр, менее всего напоминало ресторан или иной общепит- впрочем, щедро накрытый стол в просторном кабинете действительно присутствовал. Открыв панель на стене, генерал набрал несколько комбинаций и огромное панорамное окно подернулось еле заметной паутиной.
— Тишина? — поднял бровь Штельмахер.
— И Тишина и Тьма. Толян, братишка- тридцать долбанных лет- как же я рад тебя видеть! Они стояли, крепко обнявшись. Потом Штельмахер толкнул генерала в плечо:
— Ладно, мелкий, хорош уже сырость разводить. Дай хоть выпью с братом.
Генерал засуетился, звеня стаканами, а Штельмахер вовсю орудовал тарелками.
— Привык основательно пожрать- бросил он виновато:
— Эрма прекрасно готовит, а немецкая кухня довольно нажориста.
— Кухни холодных стан в этом схожи. Давай, Толя! Прозит!
— Паразит! Ты паразит! Знал бы ты, как оно уже за тридцать лет надоело. Твое здоровье, братишка. Твое здоровье!
Штельмахер вкусно и основательно ел, а генерал с непривычной для него нежностью смотрел на брата.
Их всегда было только двое. Менты нашли их на улице — невесть откуда взявшийся тощий пятилетний Толян тащил на себе худого годовалого Санька. Их родителей искали довольно долго- и безуспешно. Уморительно серьезный голубоглазый блондин — он магнитом притягивал внимание потенциальных усыновителей, но первым же «серьезным людям», вознамерившимся разлучить его с братом устроил настолько жуткую и непотребную сцену, что после этого братовьев стерли из всех анкет и заклеймили, как «психических». Оба были влюблены в спорт и занимались до изнеможения. Оба, словно губка, впитывали языки. И каждый из них умереть был готов за второго. Документы, поданные Толяном в суворовское, читались, как поэма. Четыре языка, разряд по самбо, разряд по стрельбе, разряд по плаванью, по шахматам. Папка всевозможных наград и грамот с региональных соревнований и олимпиад напоминала том большой советской энциклопедии. Судьба Толяна, было, совсем определилась- но вдруг ему сделали неожиданное предложение из одного довольно серьезного ведомства.
— Брату моему тогда тоже шанс дайте. — сказал Толян серьезно.
— Ну, если он хоть вполовину так хорош- улыбнулся покупатель.
— Он не вполовину. Он будет лучше. — звучавшая в голосе абсолютная уверенность заставила представителя серьезной конторы затребовать дело Александра Найденова. И в специнтернат улетели оба брата — двенадцати и восьми лет от роду. Потом была напряженная учеба и спецподготовка. А потом его брат исчез- потому, что это было нужно Родине. Но Сашка не заплакал и не взбунтовался- им дали попрощаться и брат сказал: